Тэффи «Нигде»

Нигде

(Отрывок)

Дверь в залу закрыта. В зале украшали ёлку.

А в маленькой гостиной, у запертой двери, томились дети, — свои, домашние, дети, и чужие, приглашённые на ёлку.

Никакая игра не могла их занять. Они думали только о том, что их ждёт, когда раскроются двери.

Толстый белый мальчик с надутым, обиженным лицом говорит:

— Только подарили бы чего хорошего, чтоб не дрянь.

Чёрненький, задира с хохолком, отвечает:

— Мне-то подарят, а тебе-то нет. Мне подарят живую лошадь. Я умею на лошади ездить, а ты нет.

— Никогда ты на лошади не ездил, — говорит надутый.

— Не ездил, да умею. А ты всё равно не умеешь.

— А моя мама умеет на пароходе ездить, — вступает в разговор маленькая девочка в короткой юбочке. Бант на её голове больше этой юбочки.

Толстому мальчику неприятно, что такое ничтожество с бантом впуталось в их мужскую беседу. Он обрывает нахалку презрительной скороговоркой:

— Мама-то умеет, да ты не умеешь.

— Подарили бы мне рельсов! — мечтает чей-то тоненький голосок. — Хоть немножечко, да настоящих.

Худенькая девочка, с острым веснушчатым личиком, вздохнула и сказала шёпотом:

— Эти двери не откроются. Там ничего нет. Вот здесь стена откроется, там всё и будет.

Дети повернули к ней головы с любопытством и недоверием. Она всегда врёт. Её так и называют Катя-вратя. Однако всё-таки любопытно.

— Что же будет?

— Будет...

Она не знала, что сказать. Потом, точно вспомнила, широко раскрыла светлые глаза.

— Там будет всё сделано из музыки. Двенадцать хрустальных кораблей и жемчужные лебеди.

— Врёшь, — буркнул обиженный мальчик. — Из музыки делать нельзя.

— Нет, можно, — упрямо ответила девочка. — Возьмут музыку и напиливают смычком. А потом кусочки склеивают в разные штучки. И всё там не такое. А самый хорошенький лебедь подойдёт и по- дарится мне. Самый хорошенький. У него на ножках бриллианты. Он танцует и поёт. И солнце там чёрное. От него бывает ночь.

Мальчик с хохолком удивлённо задумался и вдруг сообразил и заскакал на одной ноге.

— Катя-вратя! Катя-вратя! Врёт, врёт, врёт!

Веснушчатая девочка прижала руки к груди.

— Это всё правда, — повторяла она дрожащим голоском. — Это всё правда. Я это даже видела во сне.

Двери открылись. Мамы, папы, тётки — большие, шумные, весёлые — позвали детей. Свет, гул, звон, крик, музыка.

Когда детям роздали подарки, мальчик с хохолком увидел веснушчатую девочку. Она стояла одна в углу за дверью и задумчиво прижимала к груди большого носатого паяца в пёстром платье с позументами.

— Ну, где же твой лебедь? — крикнул он. — Чего же ты врала, врунья?

— Вот лебедь, — отвечала девочка, ещё крепче прижимая к себе паяца. — Вот он. Совсем жемчужный. Видишь? Из музыки.

Её бледные глаза смотрели так честно и строго, что мальчик с хохолком растерялся и, чтобы выйти молодцом из неприятной истории, заскакал козлом вокруг ёлки и заорал во всё горло:

— Катя-вратя! Катя-вратя!

* * *

Я знала эту девочку.

Она потом всю жизнь искала страну хрустальных кораблей и каждого шута горохового принимала за жемчужного лебедя.

_________________________________

Паяц — клоун.

Позумент — тесьма с золотом, которой украшают одежду.

Тэффи «Нигде»

Нигде

Рекомендуем посмотреть: