Народный календарь на 28 августа

Приметы и народные праздники на 28 августа

Успение Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии. Иконы Софии, Премудрости Божией (Новгородской). Моздокской, Ацкурской, Цилканской, Влахернской (Груз.), Владимирской-Ростовской, Гаенатской, Чухломской, Сурдегской, Тупичевской икон Божией Матери.

28 августа - Успение. Большая Пречистая Дожинки, обжинки, оспожинки

Пресвятая Богородица после Вознесения Господня жила в Иерусалиме. Когда пришел срок перейти Ей из земной жизни в жизнь вечную, явился благовестник Тайн Божиих, архангел Гавриил, и возвестил Ей грядущую кончину. По молитве Матери Божией, желавшей перед кончиной проститься с учениками Ее Божественного Сына — в то время проповедовавшими веру Христову по всей земле,— апостолы чудесным образом были собраны в Иерусалиме. При кончине Пресвятой Богородицы Сам Иисус Христос находился у Ее одра и принял Ее душу в Свои руки.

Оплакав разлуку с Пресвятой Богородицей, апостолы торжественно пронесли Ее тело по Иерусалиму и погребли в Гефсимании, в пещере. Апостол Фома, не успевший на погребение, прибыл в Иерусалим лишь на третий день после прощания с Божией Матерью. Желая его утешить, апостолы открыли гроб, но увидели лишь погребальные пелены; так они уверились, что Пресвятая Владычица была с телом вознесена на Небо.

Для русских праздник Успения Богоматери — свидетельство Ее предстательства за мир и Церковь Христову: Она умерла и, телесно оставив мир, не перестает ходатайствовать за нас перед Своим Сыном. Само название праздника — Успение (от слова «уснуть») — указывает на то, что Пресвятая Дева осталась по Своей видимой телесной кончине непричастна смерти.

В этот день завершается Успенский пост.

«После обедни на Успенье в селах поднимаются образа. Крестный ход отправляется к полю. Здесь, на широкой меже, поется благодарственный молебен Божией Матери, Госпоже полевых злаков. Если нет во время молебна ни ветра, ни дождя, то предполагается, что вся осень будет ведреная и тихая. <...> На Большую Пречистую деревенская Русь привыкла святить новый хлеб. Это происходит за обедней, когда каждый добрый хозяин приносит с собой в церковь свежеиспеченный каравай нового хлеба. До возвращения с ним из церкви дома никто не ест ни крохи: все дожидаются „свяченого куска". Разговляются на этот день прежде всего хлебом. Остаток каравая тщательно завертывается в чистую холстину и кладется под образа. Кусочками ее „пользуют" болящих, твердо веря в целебную силу этого Божьего благословения. Считается большим грехом уронить хотя бы малую крошку от такого каравая на пол, а тем более — растоптать ее ногами» [Коринфский, 283—284].

Большая Пречистая август месяц на два полена рубит (делит пополам).

Начало молодого бабьего лета (с Успения по Семенов день — 14 сентября).

С Успенья солнце засыпается.

Молодое бабье лето начинается, а солнце засыпается.

Ласточки отлетают.

На Успенье огурцы солить, на Сергия (8 октября) — капусту рубить.

Успенье — дожинки, окончание жатвы.

Заканчивается уборка ярового и посев озимого хлеба.

Озимь сей за три дня до Успенья и три после Успенья.

До Успенья пахать — лишнюю копну нажать.

• Акулина, тетушка,

Тяжела работушка.

Всё покосы, нивушка,

Болит моя спинушка.

 

• Жала я с утра до ноченьки

Пшеницу да овес,

Только девке хлеба белого

Поесть не удалось.

 

• Как по осени ломала

Красную калинушку,

Во полях снопы вязала —

Надломила спинушку.

 

• Девушки вы, девушки,

Молоденькие жнеюшки,

Дожинайте в поле рожь,

Придет к вам скоро молодежь.

Почитая Успение Пресвятой Богородицы как большой праздник, крестьяне тем не менее не прекращали работу в поле, приговаривая: «Однако ж на это нечего смотреть: лучше работать, чем хлебу в поле лежать да по-пустому пропадать» [Тамбов. ГВ, 1864, № 17].

Праздником было само окончание жатвы, которое включало ритуальные действа и тексты (приговоры, заклинания, слова благодарности Господу, Богородице, святым-покровителям, полю, земле-матушке) и обязательное совместное угощение, устраиваемое в складчину, с пирогами, пивом и пр. Как справедливо заметил С. В. Максимов, «чем урожайнее было лето, тем продолжительнее праздник» [Максимов, 411].

Закончив жатву, женщины приговаривали:

Кто пахал — тому силку, а кто сеял — тому две, а кто жал — тому все.

По завершении работ жницы катались по полю со словами:

Жнивка, жнивка,

Отдай мою силку:

На пест,

На колотило,

На молотило,

На кривое веретено!

Дожиночный обычай кататься по земле был своеобразным заклятием на возврат силы — и жнецам, и жницам, и земле. Кувыркание и перекатывание пополю совершалось серьезно и даже торжественно, оно сопровождалось заговорными фразами (иногда их проговаривали, выкрикивали трижды) наподобие приведенной выше. Похожих словесных формул записано немало. Вот еще несколько: «Жнивка, жнивка, отдай мою силку в каждую жилку, в каждый суставец!» (Киришский р-н Ленинградской обл.); «Николе борода, коню голова, пахарю коврижка, жнеюшке напышка, а хозяевам на доброе здоровье»; «Пашня, пашня, хлебца нам дай, а силу нашу отдай!» (Иркутская губ.)

Нивка, нивка,

Отдай мою силку!

Ну я тебя жала

Свою силу потеряла!

Жнивка, жнивка,

Отдай мою силку

На яровину,

На овес, на гречиху,

На конопельки!

Чтоб мне постараться,

Конопелек набраться! (Смоленская губ.)

Обязательно поздравляли друг друга с окончанием жатвы:

Ох, и слава Богу,

Что жито пожали!

Что жито пожали

И в копы поклали:

На гумне стогами,

В клети закромами,

А с печи пирогами.

В русских деревнях Заонежья в конце жатвенной страды «все выходили в поле и пели отжин — особую песню об окончании жатвы, имевшую в прошлом ритуальное значение. В Толвуйской волости после пения все дружно трижды выкрикивали: „Засеки глубокие! Стога высокие! Ку-ка-ре-ку!" Потом девушки, взявшись за руки, возвращались с песнями в деревню, где их встречали парни, и устраивали хороводы» [Логинов, 25].

По старому общерусскому обычаю, на поле оставляли несколько несжатых колосьев, которые «завивали», называя их бородой. Завивая бороду, приговаривали: «Дай Бог, чтобы на другое лето был хороший урожай!»

Уж мы вьем, вьем бороду

У Гаврилы на поли.

Завиваем бороду

У Васильевича да на широком,

У Васильевича да на широком,

На нивы великой,

На полосы широкой,

Да на горы на высокой,

На земли чернопахотной,

На землицы на пахотной.

 

Вейся, вейся, борода,

Бородушка, вейся!

Сусек, наполняйся!

Оставляя несжатые колосья, завитые в бороду, жницы надеялись вернуть земле силу, потраченную ей на выращивание урожая. Не стоит удивляться тому, что на дожинках вспоминали Илью пророка и Николая чудотворца. Чтобы глубже понять надежды земледельца, возлагаемые на этих святых, следует вспомнить, что им издревле приписывалась особая забота об урожае. В начале года исполнялись колядки, подблюдные песни, в которых нередко Илья и Никола изображаются как покровители хлебопашества и главные помощники в жатвенной страде.

• Ходит Илья пророк по полюшку,

Считает Илья пророк суслончики.

 

• Как Николушка-то

По полю ездит,

Суслончики

Пересчитывает

Оржаные,

Пшеничные!

Свят вечер!

Кому сбудется,

Да не минуется.

 

• Ходит Илья

На Василья,

Носит пугу

Житяную.

[Г]де замахне —

Жито росте,

Жито, пшеница,

Всяка пашница.

К Илье — огненному пророку обращались при посеве с обрядовой «засевальной» песней; считалось, что летом Илья охраняет хлебные нивы; в Ильин день, как мы помним, крестьяне пекли хлеб из новой ржи и пшеницы и несли его в храм для благословения и освящения. А в завершение жатвы «завязывали Илье бороду» (реже — Николе) в поле из несжатых колосьев, благодарили его и просили не оставить своим покровительством на следующий год.

— Вот тебе, Илья, борода, на лето уроди нам ржи да овса!

— Вот тебе, Илья, борода, а на будущий год уроди нам хлеба города!

— Батюшка Илья-борода! Уроди ржи, овса, ячменя и пшеницы!

При завивании бороды на овсяном поле произносили:

— Вот тебе, Илья, борода, а ты пои и корми моего коня!

Последний сноп связывался специально сделанным свиточком, хозяйка присаживалась на сноп и приговаривала: «Ржица-матушка, народи на лето получше этой, а если такой, то не надо никакой». Вятские женщины вспоминали: как овсяный сноп дожнут, бороду завьют, так приговор сделают: «Илье борода, дай напрок хорошего овса, порного, хорошего, породистого!» [Вят. ф-р ЗИ, 32].

В каждом месте завивание бороды и ритуалы с последним снопом имели свой колорит, хотя в целом их можно рассматривать как единый обрядовый комплекс завершения жатвы. Пучок последних несжатых колосьев могли скручивать жгутом, заплетать косой, связывать красной ниткой, украшать цветами. Такие колосья пригибали к земле в виде кольца или оставляли в стоячем положении, но накрывали маленьким снопом, который ставили наподобие шапки (вниз колосьями); иногда из оставленных колосьев делали круг, где-то такой пучок делили на четыре части и, связав каждую, прислоняли их друг к другу, так что получалось нечто вроде домика, шалаша, внутрь которого клали кусочек хлеба с солью. Оставленный пучок обкладывали соломой или колосьями в виде настила или ограды и т. д. Отмечено и такое оформление: завив «бороду» из оставленных колосьев, девушки собирали по меже цветы, часть из них подвивали к бороде, другие разбрасывали по ниве около того места.

В Заонежье несжатые колоски завивали, непременно обернув руку фартуком, чтобы убыли не было; к земле их «пригнетали камушком». Делалось это, как и повсюду, чтобы вернуть силу полюшку. Уменьшительно-ласкательная форма слов (камушком, полюшку) — лучшее свидетельство доброго, любовного, бережного отношения заонежских крестьян к земле-кормилице, и еще это говорит о том, что у них не исчезало «поэтическое воззрение» на природу, где все живо, одухотворено, ответчиво на человеческую боль и нужды, на радость и благодарность. Завитые колосья и здесь назывались «борода Илье» (или Богу). При завивании и пригибании колосков произносился заговор с пожеланием получить полные засеки зерна, много пирогов, блинов, а земле отдохнуть, набраться сил до урожая следующего года. В каждой семье, пишет К. К. Логинов, «был свой заговор, содержание которого держали в секрете» [Логинов, 25], видимо расценивая это как сугубо личный, почти интимный разговор с землей, последнее заветное слово, от которого зависело многое и сейчас, и в будущем.

Вновь мы сталкиваемся с тем, что в народной культуре, и в народном календаре как части этой культуры, все взаимосвязано, одно явление порождает другое и в свою очередь определяет третье. Названное и «заговоренное», опетое в начале года должно оправдаться, «сработать» в положенный срок. Очень правильные слова по этому поводу сказал И. И. Земцовский: «То, что зимой и весной призывалось словом и предвосхищалось игрой, теперь, в страдное летнее время, добывается тяжелым трудом. Но Слово не полностью уступило Делу: жатва сопровождалась песнями, не только облегчавшими труд, но и призванными магически воздействовать на будущий урожай. Особенно это касалось обрядов, связанных с окончанием жатвы» [Земцовский, 141].

Последний сжатый сноп — «именинник», как и первый сноп, его наряжают в сарафан или обвивают ситцевыми платками, с песнями вносят в дом, в его честь устраивают складчины, или братчины, на собранные со всей деревни деньги.

Последний сноп иногда называют кумушкой. В доме его ставят в красный угол, под иконы. Затем делают яичницу-пожинальницу, которую едят всей семьей.

Последний сноп овсяной жнивы на Покров скармливают скотине или дают курам, овцам, свиньям, коровам и лошадям — всем по горсточке. Во многих местах последний сноп сохраняется до Нового года.

Интересно, что в Вятском крае последнему снопу приписывали способность содействовать зачатию: когда несли такой сноп или когда «завертывали бороду», тихонько произносили: «Плету Илью-бороду. Если женщина поглядит, дак парничка родит. Если коровушка съест, дак ерошечку родит». Эти слова воспринимались как заговор на зачатие [Вят. ф-р ЗИ, 59].

Завершение жатвы сопровождалось и рядом запретов, соблюдением особых правил поведения на поле и пр. Например, последний сноп жали молча, его и называли соответственно: сноп-молчанушка. Костромские девушки никогда не нарушали это правило, веря в то, что, если заговорят, жених будет слепой. У русских Заонежья запрещалось последний сноп переносить с одного поля на другое. «Нарушение запрета, как считалось, приводило к утрате плодородия участка или вызывало убыль в доме („уйдет муж к другой", „сына, брата и т.д. возьмут в рекруты")» [Логинов, 25].

В рассказах о дожинках встречается упоминание о том, что последними колосьями обвязывали серпы, которые в таком виде клали на какое-то время под иконы. Чаще говорится об обычае устраивать «толоку», «помочи», то есть совместную уборку урожая. В Архангельской области это называлось «выжанка». Заранее оповещалось, на чьем поле будет «выжанка» и в какой день. Всякий желающий, не дожидаясь личного приглашения, мог откликнуться на такой призыв — принять участие в совместной работе и затем в угощении. Особенно охотно шли на «выжанку» женщины, предвкушая возможность в разгар полевых работ хоть немного пообщаться и повеселиться (на таких «помочах» жали обычно с песнями и шутками), а также обеспечивая и себе подобную помощь.

После совместной работы шли к хозяину (хозяйке) в избу — угощаться, причем главным кушаньем здесь бывала «отжинная каша». После столованья водили хороводы, пели песни, играли во всякие игры.

Когда возвращались с поля, входя в дом, произносили:

Жали-пожали,

Три пряди нажали.

Первая прядь — на еду,

Вторая прядь — на семена,

Третья прядь — про запас.

Жницы передавали хозяину с хозяйкой венок, сплетенный из хлебных колосьев. Венок этот хранили в переднем углу избы.

Петрушечка господырёк! <...>

Жней за стол усади.

Жней за стол усади,

Пива-меду поднеси!

Ты напой меня, жнею,—

Я те песенку спою.

В конце застолья благодарили хозяина с хозяйкой за угощение:

Ай, спасибо хозяину                              Ай, спасибо тому,

За мягкие пирожки!                                Кто хозяин в дому!

Ой лели, ой что лели,                                    Ой лели, ой что лели,

За мягкие пирожки!                                        Ой, что лелеюшки мои!

«У молодежи прибрежных деревень северовосточной части Заонежья вечером отжинного дня принято было уезжать на острова Онежского озера. Каждая компания везла в лодке соломенное чучело, обряженное в старую женскую рубаху и украшенное колосками ржи. На острове его разрывали в клочья и сжигали на костре, в огне которого девушки пекли из общих продуктов отжинные пироги. Через огонь парни и девушки прыгали парами, гадая о будущей судьбе» [Логинов, 25].

Из обрядов, связанных с последним снопом, следует упомянуть о довольно распространенном способе бороться с вредными домашними насекомыми. Так, в костромских селах, расположенных по берегам реки Ветлуги, болыпуха (старшая в семье женщина), открыв окна, размахивала по всем углам избы последним снопом, приговаривая: «Кширу, мухи — вон! Сам хозяин идет в дом!» [Завойко,

В Вятской губернии принято было на Успение ходить на могилы, поминать умерших родственников.

Рекомендуем посмотреть:

Народный календарь на 1 августа

Народный календарь на 4 августа

Народный календарь на 3 августа

Народный календарь на 5 августа

Народный календарь на 2 августа

Нет комментариев. Ваш будет первым!