Чарушин «Джунгли - птичий рай» читать онлайн текст

Евгений Чарушин ««Джунгли» - птичий рай»

Как я утром проснулся, так и вспомнил, что сегодня мой день рожденья и мне что-то подарят. Вскочил с кровати и вижу — на столе у кровати две птицы в клетке, ростом с воробья, зелёные, забавные, головы круглые, клювы загнуты. Сидят рядом, как два зелёных листа на ветке.

На одном листе только половина будто подсохла — у самца голова и шея серые. Прижались друг к другу, сидят и стрекочут.

Ух! Я обрадовался! Это, наверно, дядя подарил. Он сам птичник, всяких птиц разводит.

А под клеткой — книжка громадная: «Атлас птиц в картинках. Петербург. Сойкин. Москва».

Посмотрел я, все птицы в ней есть. Нет ли и моих, думаю.

Нашёл! На двух страницах американские попугаи — синие, красные, жёлтые. А вот и мои зелёные, на ветке сидят, называются попугаи-неразлучники с реки Амазонки.

А на Амазонке леса называются — джунгли. Джунглевые, значит, это птицы. Вот здорово! Ведь я и сам индеец — Чёрный Могикан-Разведчик. У меня и приятели — Витька и Олежка — тоже индейцы. Витька, переплётчиков сын, — Полосатый Бизон, а Олежка — Страшный Глаз. По всей улице мы бледнолицых огородников грабили, морковь и репу крали. У самих было, да там вкуснее.

Витька — славный парень. А Олежка- Олег — невера. Ему правду говоришь, а он: «Врёшь ты всё!» Ничему не верит. Я даже и дрался с ним из-за этого.

Был у нас индейский лагерь в саду — на двух деревьях из шестов устроена хижина с полом и с крышей.

Когда я в лагерь лазил, всегда штаны у меня рвались. Мама даже у знакомых спрашивала, не знают ли они какой-нибудь крепкой материи мне на штаны. Нашли такую, называлась чёртова кожа. Правда, очень крепкая!

Выхожу я в столовую чай пить — может, ещё что хорошее подарят. А мне папа даёт книгу — Некрасова «Сочинения», мама — штаны, бабушка — чулки. Плохо!

Показал я отцу своих американских попугаев.

Отец спрашивает:

— Эти тоже поют?

— Тоже поют!

Он и говорит:

— Ну так вот. Ты всех этих крикунов немедленно выпустишь на волю. Я из-за них второй месяц по утрам не сплю!

А птиц у меня было правда много. Штук двадцать. Все в моей комнате жили, в клетках. Щеглы, чижи, чечётки, щур, клесты, синицы, пищуха. Все наши, русские. Которых я сам поймал в клетку-западню, которых подарили, которых купил. Стрекотали они здорово. На весь дом! Из-за этого я их держал. А отец рядом спал. С двух часов ночи они его будили.

Вот тебе и день рожденья! Ничего не подарили, а только всё отняли. И так мне обидно стало...

— Пей чай, — говорят мне.

— Почайпил, — говорю, — спасибо!

И ушёл в сад.

Пришёл к малине, а малины не ем. Вот тебе и день рожденья!

Думаю, как бы это всё устроить. Хожу по саду. В лагерь слазил на дерево, вниз спустился, во всех углах перебывал. Места не нахожу.

В теплицу зашёл. В саду старая-старая теплица стояла — амбар. Прежде там рассаду выводили, а теперь всякий хлам сбрасывают — сор, стулья ломаные, тряпьё, сучьё. Вместо крыши у теплицы парниковые рамы со стёклами.

Залез я туда и сижу.

Жарища, духота. Солнце через рамы жарит. Как в джунглях! Вот деревьев только нет да птиц.

А что, кабы сюда моих джунглевых попугаев? Ведь им такая жарища в самый раз. Тут они наверняка птенцов выведут. Думал я, думал и придумал. Обрадовался. Никуда птиц не выпущу! Замечательную штуку сделаю. Джунгли! Птичий рай! В этой самой теплице!

Закричал я даже от радости.

И устроил я джунгли — птичий рай. В земляной пол натыкал кустов — чащу сделал, песку насыпал — птицам купаться. У железного листа загнул края — получился противень такой, — налил туда воды. Развесил скворечники по углам и гнёзда сам свил из соломы.

На клестов, снегирей и щура выменял у Витьки двух канареек — тоже тропические птицы.

В одном углу у меня густые джунгли были — даже стены не видно. И в этих джунглях, в самой гуще, повесил я на верёвке блюдо с водой. Назвал его «горное озеро».

Будто в джунглях гора и озеро там.

Как птица выкупается, пусть сразу и на ветку вскочит, а не подымается лётом с земли. Мокрая-то птица плохо летит.

В другом углу у меня шкаф стоял. Старый, ломаный. Нарезал я лопатой дёрна, гвозди достал и дёрном со всех сторон шкаф обил. А в дёрн я ветки воткнул, чтобы птицам было на что садиться.

Устроил всё и стал птиц носить. Принесу клетку и открою. Сначала канареек выпустил... Вжить! — вылетели. Лётом летали, на ёлку садились, да не сели — видно, колется хвоя. Лапки-то у них нежные, тропические, хвоя не подходит.

Потом выпустил я чижей. Они сразу залезли в противень и стали купаться. Вымокли совсем, летать не могут — по низу прыгают.

Чечёток выпустил, пищуху, зяблика — всех! Потом пошёл за попугайчиками. Несу их, а они, как заведённые, трещат. Открыл я клетку — ну, летите! Не полетели попугайчики, а поползли по веткам, по стволам и в самую гущу, в самую густоту залезли. И не видно их, и не слышно.

Сначала все птицы боялись, молчали, а потом такой писк в теплице подняли! И пошло — пенье, драка, купанье. В песке купаются, в воде. Мокриц в стенах ловят. Принёс я им в мешке целый муравейник. Ешьте! Только зря принёс муравьев, не стали есть.

Сижу я, слушаю, смотрю, смотрю — и правда, будто джунгли. И так хорошо становится, и по-индейски хочется что-нибудь сказать.

Назавтра показал я приятелям рай.

Витьке не очень понравился.

— Жарко! — говорит.

А Олежка, Олег — Страшный Глаз, стал целые дни со мной в джунглях просиживать. Не верил только, что это джунгли.

— Непохоже! — говорит. — В джунглях, — говорит, — лианы и москиты.

А где москитов для него найдёшь?

Попугаи-неразлучники стали вить гнездо. Свили в трубке обоев. Старые обои были свалены на шкафу.

Стали попугайчики мельчить бумагу, грызть, рвать. Огрызки засовывали поглубже в свёрток, а то и соломину с пола утащат или тряпку.

И стрекочут всё, и стрекочут.

И вот попутаиха снесла яйцо.

Нахохлилась. Полезла одна в свёрток. Самец за ней сунулся — не пустила, отогнала.

Сидела в свёртке около получаса, потом вылезла вся взъерошенная и сразу давай пить и купаться.

А мы с Олегом потихоньку, потихоньку — к шкафу, к свёртку. Заглядываем. Ничего не видать!

Закрыто яйцо всякими огрызками.

Олежка опять не верит, говорит:

— А яйца-то никакого нет, зря сидела попугаиха!

А я говорю:

— Как же нет? Снесла яйцо!

— А покажи, — говорит.

А как его покажешь — разобьёшь! И не показал.

Через день другое яйцо попугаиха снесла и села высиживать.

— Вот, — говорю, — Олежка, у нас ещё пара попугайчиков будет. Скорей бы!

Сидит попугаиха в свёртке, молчит.

Попугай похаживает у обоев, косолапый такой — зелёный воробей. Поговаривает, покрякивает, посвистывает.

Та вылезет, поцелуется с ним и назад спрячется.

И поспорили мы с Олежкой — какого цвета яйца.

Я говорю — голубые должны быть, как у зяблика, у канарейки.

А он — зелёные, как у вороны.

Неделя уже прошла, как села высиживать попугаиха.

Прихожу я утром в рай и вижу.

Стоит Олежка-Олег, свёрток с гнездом приставил к глазу. Поднимает к потолку — на свет посмотреть, поднимает...

А яйца выкатились и об нос разбились — о переносицу. Мы и треска не слышали, гляжу — а всё лицо у Олежки в попугайном желтке.

Я драться полез, повалил его, вон выгнал.

А сам заревел.

Эх, дурак Олежка-Олег, Страшный Глаз! Не мог подождать...

Белого цвета были яйца.

Рекомендуем посмотреть:

Чарушин «Про зайчат» читать текст полностью

Чарушин «Цапля» читать онлайн

Чарушин «Как лошадка зверей катала» читать текст онлайн

Чарушин «Как Никита мне помогал» читать текст онлайн

Чарушин «Сказка, которую Никита сам рассказал» распечатать текст