— Что, Медведь, спишь ещё?
— Сплю, Барсук, сплю. Так-то, брат, разогнался — пятый месяц без просыпу. Все бока отлежал.
— А может, Медведь, нам вставать пора?
— Не пора. Спи ещё.
— А не проспим мы с тобой весну- то с разгону?
— Не бойся! Она, брат, разбудит.
— А что она — постучит нам, песенку споёт или, может, пятки нам пощекочет? Я, Миша, страх как на подъём тяжёл!
— Ого-го! Небось вскочишь! Она тебе, Боря, ведро воды как даст под бока — небось на залежишься! Спи уж, пока сухой.
Надоела зима Сороке. Вот бы лето сейчас!
— Эй, Свиристель, ты бы лету обрадовался?
— Спрашиваешь ещё? — Свиристель отвечает. — Перебиваюсь с рябины на калину, оскомина на языке!
А Сорока уже Косача спрашивает. Жалуется и Косач:
— Сплю в снегу, на обед одна каша берёзовая! Брови красные — отморозил!
Сорока к Медведю стучится: как, мол, зиму зимуешь?
— Так себе! — Миша ворчит. — С боку на бок. На правом боку лежу — малина мерещится, на левом — мёд липовый.
— Понятно! — Сорока стрекочет. — Всем зима надоела! Чтоб ты, зима, провалилась!
И зима провалилась...
Ахнуть не успели — лето вокруг! Теплынь, цветы, листья. Веселись, лесной народ!
А лесной народ закручинился...
— Растерялся я что-то, Сорока! — Свиристель говорит. — В какое ты меня поставила положение? Я к вам с севера по рябину примчался, а у вас листья одни. С другой стороны, я летом на севере должен быть, а я тут торчу! Голова кругом. И есть нечего...
— Натворила Сорока дел! — шипит сердито Косач. — Что за чушь? Куда весну подевала? Весной я песни пою и танцы танцую. Самое развесёлое времечко! А летом только линять, перья терять. Что за чушь?
— Так вы же сами о лете мечтали! — вскрикивала Сорока.
— Мало ли что! — Медведь говорит. — Мечтали мы о лете с мёдом да с малиной. А где они, если ты через весну перепрыгнула? Ни малина, ни липа зацвести не успели, — стало быть, ни малины, ни мёда липового не будет! Поворачивайся хвостом — я его тебе сейчас выщиплю!
Ух как рассердилась Сорока! Вильнула, подпрыгнула, на ёлку взлетела и крикнула:
— Провалитесь вы вместе с летом!
И провалилось нежданное лето. И снова в лесу зима. Снова Свиристель рябину клюёт... Но терпят. Настоящую весну ждут.
Ну и погодка, чтоб ей ни дна ни покрышки!
Дождь, слякоть, холод, прямо — бррр!.. В такую погоду добрый хозяин собаку из дому не выпустит.
Решил и я свою не выпускать. Пусть дома сидит, греется. А сам взял ружьё, взял бинокль, оделся потеплее, надвинул на лоб капюшон — и пошёл. Любопытно всё-таки поглядеть, что в такую непогоду зверьё делает.
И только вышел за околицу, вижу — лиса! Мышкует — промышляет мышей. Рыскает по жнивью — спина дугой, голова и хвост к земле — ну чистое коромысло!
Вот легла на брюхо, ушки торчком — и поползла: видно, мышей- полёвок заслышала. Сейчас они то и дело вылезают из норок — собирают себе зерно на зиму.
Вдруг вскинулась лиска всем передом, потом пала передними ногами и носом на землю, рванула — вверх взлетел чёрный комочек. Лиса разинула зубастую пастишку, поймала мышь на лету. И проглотила, даже не разжевав.
Да вдруг и заплясала.
Подскакивает на всех четырёх ногах, как на пружинках. То вдруг на одних задних запрыгает, как цирковая собачка — вверх-вниз, вверх-вниз! Хвостом машет, розовый язычок от усердия высунула.
Я давно лежу, в бинокль за ней наблюдаю. Ухо у самой земли — слышу, как она лапками топочет. Сам весь в грязи вымазался.
А чего она пляшет — не пойму! В такую погоду только дома сидеть, в тёплой, сухой норе! А она вон чего выкомаривает, фокусы какие ногами выделывает!
Надоело мне мокнуть — вскочил я во весь рост. Лиса увидала — тявкнула с испугу. Может, даже язык прикусила. Шасть в кусты — только я её и видел!
Обошёл я жнивьё и, как лиса, всё себе под ноги гляжу.
Ничего примечательного: размокшая от дождей земля, порыжелые стебли.
Лёг тогда по-лисьему на живот: не увижу ли чего так?
Вижу: много мышиных норок. Слышу: в норках мыши пищат.
Тогда вскочил я на ноги и давай лисий танец отплясывать! На месте подскакиваю, ногами топочу.
Тут как поскачут из-под земли перепуганные мыши-полёвки. Из стороны в сторону шарахаются, друг с другом сшибаются, пищат пронзительно... Эх, был бы я лисой, так...
Да что тут говорить: понял я, какую охоту испортил лисичке. Плясала — не баловала, мышей из их норок выгоняла... Был бы у неё тут пир на весь мир!
Оказывается, вон какие звериные штучки можно узнать в такую погоду: лисьи пляски!
Плюнул бы я на дождь и на холод, пошёл бы других зверей наблюдать, да собаку свою пожалел. Зря её с собой не взял.
Скучает, поди, в тепле под крышей.
— Потому год круглый, — сказало Солнце, — что Земля вокруг меня мчится по кругу. Как полный круг сделает, так и год.
— И совсем не потому! — проскрипел Дуб. — Год потому круглый, что
за год на всех деревьях годовое кольцо нарастает. Как год, так новое кольцо. А кольцо — тоже круг!
— Нет, друзья, — прошептала Ёлка, — ведь всем известно, что мы, ёлки, круглый год зелёные. А как же мы могли бы быть зелёными, если бы год-то не был круглым.
— Слушай, Заяц, все говорят, что осина страсть горькая. А ты, смотрю, грызёшь её и даже не жмуришься!
— А я, Сорока, осинку на третье блюдо употребляю. Когда на первое только воздух свежий, на второе — прыжки по снегу, так и горькая осина на третье слаще мёда покажется!
Сладков «Как заяц всех напугал»
Нет комментариев. Ваш будет первым!