Глебов «Три крынки»
Алексей Глебов «Три крынки»
Читали мы как-то в школе поэму Твардовского «Василий Тёркин», дошли до главы «Переправа».
— Стойте! — говорит Генка. — Я «Переправу» наизусть знаю. — И прочитал эту главу... Да так здорово... Прямо как артист.
— Подумаешь, — говорит Мишка. — Одну главу выучил... Я почти всего «Тёркина» наизусть знаю. У меня с ним такая история вышла...
И он рассказал нам эту историю.
— Всё получилось неожиданно, — начал свой рассказ Мишка. — Поехал я прошлым летом в деревню к бабушке, на Смоленщину. Она там в колхозе на молочной ферме работает и в свободное время, особенно вечерами, очень любит, когда ей что-нибудь вслух читают. Много я ей разных рассказов прочитал, и всё обходилось благополучно — и бабушка была довольна, ну, и для меня польза.
Начали мы с ней как-то стихи про Василия Тёркина читать; до того они нам понравились, что мы их всё лето перечитывали. Особенно полюбилось бабушке то место, где Вася Тёркин со Смертью разговаривает. Лежит Тёркин раненый — замерзает, а Смерть его на тот свет агитирует: «Пойдём, — говорит, — солдат, со мной... Там тебе легче будет». — «Нет, — отвечает ей Тёркин, — пошла прочь, косая. Я солдат ещё живой...»
— Прочитал я как-то биографию поэта, — продолжал Мишка, — которая в этой книжке была напечатана, — и к бабушке: «Бабушка, — говорю, — а ведь поэт Твардовский, который «Василия Тёркина» написал, земляк наш, смоленский, в деревне Загорье родился». — «Да ну? — удивилась бабушка. — Неужели из наших краёв будет?»
И заинтересовалась она, где сейчас находится писатель: в Загорье или, по причине известности, на жительство в Москву переехал?
— Вот тут-то, ребята, я и свихнулся с правильной линии, — признался Мишка. — Взял да и брякнул: «Поэт Твардовский, — говорю, — сейчас в Москве, в нашем доме проживает. Мы с ним друзья-приятели. Он меня каждое воскресенье в кино водит...» Хотел ещё что-то добавить да вовремя осёкся.
В этот раз бабушка промолчала... А в день моего отъезда в Москву приносит она из кладовой три крынки мёду и даёт мне такой наказ: «Одну, — говорит, — Мишенька, себе возьми за усердное чтение. Спасибо, что забавлял меня, старуху. А эти две писателю Твардовскому передай: одну для него за то, что складно стихи сочиняет, а другую пусть Василию Тёркину перешлёт — они, наверное, в переписке состоят и связь поддерживают».
От неожиданности я так растерялся, что ноги у меня подкосились. А бабушка говорит: «Ты не стесняйся, касатик, мёд брать. Его в этом году много».
Так мне и пришлось привезти в Москву эти три крынки.
— Ну, а дальше что было? — заинтересовались ребята.
— А дальше? — вздохнул Мишка. — Намаялся я с этими крынками... Две ночи не спал — всё думал, куда мёд определить. И решил наконец рассказать обо всём своему старшему брату Павлу. Выслушал меня Павел внимательно и говорит: «Да, Мишка, моральное состояние твоё — неважное, запутался ты крепко. Давай, — говорит, — крынки. Будем соображать, что с ними делать».
Поставили мы крынки на стол, сидим и думаем... «Ну, вот что, — решает Павел. — С этим мёдом, который для Тёркина предназначается, можем смело чай пить». — «Это почему же?» — спрашиваю.
«А потому, — отвечает Павел, — что Тёркин есть личность вымышленная, персонаж, так сказать, и его, как известно, на свете нет». Стал я ему возражать:
«Как же так: бабушка просила обязательно передать крынки по назначению, а ты — «персонаж», «на свете нет».
«Можешь мне поверить», — авторитетно заявляет Павел.
Посмотрел я на него недоверчиво, а он уже чайную ложку в крынку окунает.
«Тебе не положено, — говорю я ему, — из этой крынки мёд брать. Может быть, поэт Твардовский своего Тёркина с какого-нибудь знакомого ему солдата изображал, тогда и мёд нужно переслать этому солдату».
Положил Павел ложку на стол, и показалось мне, что он как будто обиделся. Потом улыбнулся, глаза у него стали вдруг весёлые-весёлые. «Может, — говорит, — это я солдат тот самый и есть. Я, — говорит, — тоже и в Германии воевал, и под Ельней сражался».
Полез он в чемодан и достал оттуда фронтовые фотокарточки. На одной из них Павел в городе Кёнигсберге после боя сфотографирован. Стоит он около подбитого немецкого танка, одной рукой автомат держит, а другой своего товарища обнял, и оба улыбаются.
«Вот, — говорит Павел, — смотри: на этом портрете, сдаётся мне, я очень даже на Тёркина смахиваю. И кто знает... может быть, поэт Твардовский в этот самый момент аккурат с меня своего героя изображал... А возможно, с моего боевого дружка — Коли Шибаева».
Тут мы снова заспорили... Зачерпнул тогда Павел из крынки ложку мёду и повёл со мной такой разговор:
«Что в ложке?» — спрашивает.
«Мёд», — отвечаю.
«Знаю, что мёд. А какой мёд?»
«Цветочный».
«Правильно, цветочный, — соглашается Павел. — А с каких цветов пчёлы его собирали?»
«С разных».
«Ну вот, — заключает Павел, — так и поэт Твардовский своего Тёркина тоже с разных солдат изображал. Ясно? Потому я, как один из бойцов девятнадцатой гвардейской стрелковой дивизии, награждённый двумя медалями «За отвагу», полное право на ложку тёркинского мёда имею. Ну, а больше мне и не нужно, — успокоил он меня. — Я ведь до сладкого небольшой охотник».
«Хорошо, — говорю я Павлу, — на ложку, конечно, ты имеешь право... может, даже и побольше, раз у тебя две медали... Ну, а с остальным тёр- кинским мёдом что будем делать?»
Тут Павел подумал немного и говорит:
«Эту крынку мы с тобой уберём, Миша, и будем из неё мёд брать, когда ко мне друзья-фронтовики в гости приезжать будут. Вот, -— говорит, — скоро Коля Шибаев из Минска приедет... Мы его и угостим из этой крынки. Согласен?» Я согласился.
...Дошло дело до третьей крынки, которая была для поэта предназначена, — продолжал свой
рассказ Мишка. — Настроение у меня, ребята, опять испортилось... Что делать с крынкой? Не знаю... Положил тут Павел мне руку на плечо и говорит:
«Не горюй, Миша, беда твоя небольшая, найдём выход. Василий Тёркин никогда не унывал, когда был в затруднительном положении. Помнишь, как про него в поэме сказано?
Всё худое он изведал.
Он терял родимый край.
И одну политбеседу
Повторял:
— Не унывай!
Так и нам с тобой, Миша, унывать не положено. Чтобы совесть твоя чиста была, — говорит Павел, — напиши письмо бабушке: так, мол, и так... прихвастнул я маленько, извиняюсь... Ну, а с крынкой, — говорит он мне, — не волнуйся, всё уладим. Бабушкин наказ выполним».
— Ну, и как? Придумали что-нибудь? — спросил рассказчика один из мальчишек.
— А то как же! Конечно, придумали. И очень даже просто, — закончил свой рассказ Мишка. — Пошли в справочное бюро, узнали адрес нашего земляка и отнесли ему третью крынку. — И, немного подумав, добавил: — Ведь мёд-то... его... Законный.
Рекомендуем посмотреть:
Рассказы о войне для школьников. Генерал Панфилов
Рассказы о войне 1941-1945 для 1-2-3-4 класса
Рассказы о войне для школьников. Генерал Жуков
Нет комментариев. Ваш будет первым!