Сказки зарубежных писателей для детей 2-3 лет
Зарубежные сказки для детей младшего дошкольного возраста
Шарль Перро «Красная Шапочка»
Жила-была в одной деревне маленькая девочка, такая хорошенькая, что лучше её и на свете не было. Мать любила её без памяти, а бабушка ещё больше.
Ко дню рождения подарила ей бабушка красную шапочку. С тех пор девочка всюду ходила в своей новой нарядной красной шапочке. Соседи так про неё и говорили:
— Вот Красная Шапочка идёт!
Как-то раз испекла мама пирожок и сказала дочке:
— Сходи-ка ты, Красная Шапочка, к бабушке, снеси ей этот пирожок и горшочек масла да узнай, здорова ли она.
Собралась Красная Шапочка и пошла к бабушке в другую деревню.
Идёт она лесом, а навстречу ей — серый Волк. Очень захотелось ему съесть Красную Шапочку, да только он не посмел — где-то близко стучали топорами дровосеки.
Облизнулся Волк и спрашивает девочку:
— Куда ты идёшь, Красная Шапочка?
А Красная Шапочка ещё не знала, как это опасно — останавливаться в лесу и разговаривать с волками. Поздоровалась она с Волком и говорит:
— Иду к бабушке и несу ей вот этот пирожок и горшочек масла.
— А далеко ли живёт твоя бабушка? — спрашивает Волк.
— Довольно далеко, — отвечает Красная Шапочка.
— Вон в той деревне, за мельницей, в первом домике с краю.
— Ладно, — говорит Волк, — я тоже хочу проведать твою бабушку. Я по этой дороге пойду, а ты ступай по той. Посмотрим, кто из нас раньше придёт.
Сказал это Волк и побежал что было духу по самой короткой дорожке.
А Красная Шапочка пошла по самой длинной дороге. Шла она не торопясь, по пути то и дело останавливалась, рвала цветы и собирала в букеты.
Не успела она ещё и до мельницы дойти, а Волк уже прискакал к бабушкиному домику и стучится в дверь: тук-тук!
— Кто там? — спрашивает бабушка.
— Это я, внучка ваша, Красная Шапочка, — отвечает Волк тоненьким голоском. — Я к вам в гости пришла, пирожок принесла и горшочек масла.
А бабушка была в это время больна и лежала в постели. Она подумала, что это и в самом деле Красная Шапочка, и крикнула:
— Дёрни за верёвочку, дитя моё, дверь и откроется!
Волк дёрнул за веревочку — дверь и открылась.
Бросился Волк на бабушку и разом проглотил её. Он был
Потом закрыл дверь, улёгся на бабушкину постель и стал поджидать Красную Шапочку.
Скоро она пришла и постучалась: тук-тук!
— Кто там? — спрашивает Волк.
А голос у него грубый, хриплый.
Красная Шапочка испугалась было, но потом подумала, что бабушка охрипла от простуды и оттого у неё такой голос.
— Это я, внучка ваша, — говорит Красная Шапочка. — Принесла вам пирожок и горшочек масла.
Волк откашлялся и сказал потоньше: - Дёрни за верёвочку, дитя моё, дверь и откроется.
Красная Шапочка дернула за верёвочку — дверь и открылась.
Вошла девочка в домик, а Волк спрятался под одеяло и говорит:
— Положи-ка, внучка, пирожок на стол, горшочек на полку поставь, а сама приляг рядом со мной. Ты, верно, очень устала.
Красная Шапочка прилегла рядом с Волком и спрашивает:
— Бабушка, почему у вас такие большие руки?
— Это чтобы покрепче обнять тебя, дитя моё.
— Бабушка, почему у вас такие большие глаза?
— Чтобы лучше видеть, дитя моё.
— Бабушка, почему у вас такие большие зубы?
— А это чтоб скорее съесть тебя, дитя моё!
Не успела Красная Шапочка и охнуть, как злой Волк бросился на неё и проглотил с башмачками и красной шапочкой.
Но, по счастью, в это самое время проходили мимо домика дровосеки с топорами на плечах.
Услышали они шум, вбежали в домик и убили Волка. А потом распороли ему брюхо, и оттуда вышла Красная Шапочка а за ней и бабушка — обе целые и невредимые.
Якоб и Вильгельм Гримм «Гензель и Гретель»
Жил на опушке дремучего леса бедный дровосек с женой и двумя детьми: мальчика звали Гензель, а девочку Гретель. Жил дровосек впроголодь; и наступила однажды в той земле такая дороговизна, что ему не на что было купить даже кусок хлеба. Вот как-то вечером лежит он в кровати, не спит, а всё с боку на бок переворачивается, вздыхает и, наконец, говорит жене:
— Что теперь будет с нами? Как нам детей прокормить, нам и самим-то есть нечего!
— А знаешь что, — отвечала жена, — заведём завтра утром детей пораньше в лес, в самую чащу, разведём там костёр и дадим им по кусочку хлеба. А сами пойдём на работу и оставим их одних. Не найти им дороги обратно — вот мы от них и избавимся.
— Нет, жена, — говорит дровосек, — этого я не сделаю: ведь сердце у меня не камень, не могу я детей бросить одних в лесу. Нападут на них дикие звери и съедят их.
— Ну и дурак! — говорит жена. — Придётся нам тогда всем четверым с голоду пропадать, и тебе останется только одно — гробы сколачивать. — И она донимала его до тех пор, пока он с ней не согласился.
— А всё-таки жалко мне моих бедных детей! — сказал дровосек.
Дети от голода не могли заснуть и слышали всё, что говорила мачеха отцу. Заплакала Гретель горькими слезами и говорит Гензелю:
— Бедные мы с тобой, бедные! Видно, нам теперь пропадать придётся!
— Тише, Гретель, не горюй! — сказал Гензель. — Я уж что- нибудь придумаю.
И вот, когда родители уснули, он встал, надел свою курточку, отворил дверь в сени и тихо выбрался на улицу. На небе ярко светил месяц. Белые камешки во дворе блестели под его лучами, словно денежки. Гензель нагнулся и набил ими полный карман. Потом он вернулся домой и говорит Гретель:
— Утешься, милая сестрица, спи себе теперь спокойно! — И с этими словами он снова улёгся в постель.
Чуть только начало светать, пришла мачеха и стала будить детей.
— Вставайте, лентяи! Нужно идти в лес за дровами. — Потом дала им по кусочку хлеба и сказала: — Этот хлеб будет вам на обед. Смотрите только, сейчас его не ешьте, больше вы ничего не получите.
Взяла Гретель весь хлеб и спрятала себе под фартук. Гензе- лю ведь некуда было спрятать хлеб, у него карман был набит камешками. Потом они все отправились в лес. Идут они, а Гензель всё останавливается и назад оглядывается. Говорит ему отец:
— Что ты, Гензель, всё оборачиваешься и отстаёшь? Иди- ка поскорее.
— Я, батюшка, — отвечал Гензель, — всё на свою белую кошечку посматриваю. Сидит она на крыше и так жалостно смотрит на меня, словно прощается.
— Не болтай глупости, — сказала мачеха, — вовсе это не твоя кошечка, это белая труба на солнце блестит.
А Гензель вовсе не на кошечку смотрел, а доставал из кармана блестящие камешки и бросал их на дорогу.
Вот пришли они в самую чащу леса, и дровосек сказал:
— Ну, дети, собирайте хворост, а я костёр разведу, чтобы вы не озябли.
Набрали Гензель и Гретель целую кучу хворосту. Когда огонь хорошо разгорелся, мачеха говорит:
— Ну, дети, ложитесь теперь у костра да отдохните как следует, а мы пойдём в лес дрова рубить. Когда кончим работу, вернёмся за вами.
Сели Гензель и Гретель у костра, а в полдень они съели свой хлеб. Они всё время слышали стук топора и думали, что это где-нибудь недалеко работает отец. А постукивал-то вовсе не топор, а сухой сук, который отец подвязал к старому дереву. Сук раскачивало ветром, он ударялся о ствол и стучал. Сидели они так, сидели, от усталости у них стали закрываться глаза, и они крепко уснули. Когда они проснулись, в лесу было уже совсем темно. Заплакала Гретель и говорит:
— Как нам теперь найти дорогу домой?
— Погоди, — утешал её Гензель, — вот взойдёт месяц, станет светлее, мы и найдём дорогу.
И верно, скоро взошёл месяц. Взял Гензель Гретель за руку и пошёл от камешка к камешку — а блестели они, словно денежки, и указывали детям дорогу. Всю ночь шли они, а на рассвете пришли к отцовскому дому и постучались в дверь. Открыла мачеха дверь, видит — стоят перед ней Гензель и Гретель, и говорит:
- Ах вы, скверные дети, что вы так долго в лесу отсыпались? А мы уже думали, что вы вовсе не хотите назад возвращаться.
Обрадовался отец, увидя детей. Тяжело ему было бросать их одних в лесу. Но вскоре опять наступили голод и нужда, и в доме дровосека нечего стало есть. И вот услыхали дети, как мачеха ночью, лёжа в постели, говорила отцу:
— У нас опять уже всё съедено, осталось только полкраюхи хлеба, а потом уж нам конец! Надо отделаться от детей — заведём их в лес подальше, чтобы не найти им дороги назад! Иного выхода у нас нету.
Тяжко стало на сердце у дровосека, и он подумал: «Уж лучше бы мне последним куском с детьми поделиться». Но жена и слышать об этом не хотела, стала его бранить да попрекать.
Недаром говорится: плохое начало не к доброму концу. Уступил он раз, пришлось ему и сейчас уступить.
А дети не спали и слышали весь их разговор. Когда отец с мачехой заснули, встал Гензель с постели и хотел пойти во двор, чтобы набрать камешков, как в прошлый раз. Но мачеха заперла дверь, и Гензель не смог выйти из хижины. Он стал утешать свою сестрицу и говорит:
— Не плачь, Гретель, спи спокойно, увидишь, что мы не пропадём.
Рано утром мачеха разбудила их и дала им по куску хлеба, он был ещё меньше, чем в прошлый раз. Пошли они в лес, а Гензель по дороге крошил хлеб в кармане, останавливался и бросал хлебные крошки на дорогу. Говорит ему отец:
— Что ты, Гензель, всё останавливаешься да оглядываешься? Иди-ка поскорее.
— Я, батюшка, — отвечал Гензель, — на своего белого голубка смотрю. Сидит он на крыше и на меня так жалостно смотрит, словно прощается.
— Не болтай глупости, — говорит ему мачеха. — Вовсе это; не твой голубок, это белая труба блестит на солнце.
А Гензель всё бросал и бросал на дорогу хлебные крошки. Завела мачеха детей ещё глубже в лес, где они ещё ни! разу не были. Развели опять большой костёр, и говорит мачеха:
— Сидите здесь, детки, а как устанете, поспите маленько. А мы пойдём в лес дрова рубить и к вечеру, когда кончим работу, придём за вами.
Когда наступил полдень, Гретель поделилась своим куском хлеба с Гензелем, ведь он-то свой хлеб по дороге раскрошил. Потом они уснули. Вот уж и вечер прошёл, но никто за бедными детьми не приходил. Проснулись они — а в лесу уже тёмная ночь. Стал Гензель утешать сестрицу:
— Погоди, Гретель, вот скоро луна взойдёт, мы и отыщем дорогу по хлебным крошкам.
Когда взошла луна, отправились они искать дорогу. Искали её, искали, но так и не нашли. Тысячи птиц летают в лесу и в поле — и они все их поклевали. Говорит Гензель Гретель: «Мы уж как-нибудь найдём дорогу», но они её не нашли. Шли они целую ночь и весь день с утра до вечера, но никак не могли выбраться из лесу. Дети сильно проголодались: ведь кроме ягод, которые они собирали по дороге, у них не было ни куска во рту. Устали они так, что еле-еле ноги передвигали, прилегли под деревом и заснули.
Наступило уже третье утро с тех пор, как покинули они отцовскую избушку. Пошли они дальше. Идут и идут, а лес всё глубже и темней, и, если б не подоспела помощь, они выбились бы из сил. Вот наступил полдень, и дети заметили на ветке красивую белоснежную птичку. Сидит себе и поёт, да так хорошо, что дети остановились и заслушались. Умолкла птичка, взмахнула крыльями и полетела перед ними, и пошли они за ней следом, пока, наконец, не добрались до избушки, где птичка уселась на крыше. Подошли дети ближе, видят — избушка-то не простая: она вся из хлеба сделана, крыша у неё из пряников, а окошки — из сахара. Говорит Гензель:
— Вот мы сейчас и поедим на славу. Я примусь за крышу, она, должно быть, очень вкусная.
Вытянулся Гензель во весь рост и отломил кусочек крыши, чтобы попробовать, какая она на вкус, а Гретель стала лакомиться окошками. Вдруг послышался изнутри чей-то тоненький голосок:
— Кто там ходит под окном?
Кто грызёт мой сладкий дом?
Отвечают дети:
— Это гость чудесный,
Ветер поднебесный! —
а сами снова едят. Пришлась крыша Гензелю очень по вкусу, и он оторвал от неё большой кусок, а Гретель выломала целое круглое стекло из сахара и, усевшись около избушки, стала его уплетать. Вдруг открывается дверь, и выходит оттуда старая-престарая старуха, опираясь о костыль. Испугались Гензель и Гретель, и все лакомства из рук выронили. Покачала старуха головой и говорит:
— Эй, милые детки, как вы сюда попали? Ну, заходите ко мне, я вам зла не сделаю.
Взяла она обоих за руки и повела в свою избушку. Принесла она угощение — молоко с оладьями, посыпанными сахаром, яблоки и орехи. Потом она постелила им две красивые постельки и накрыла их белыми одеялами. Улеглись Гензель и Гретель и подумали: «Мы, наверное, попали в рай».
Но старуха только притворялась такой доброй, а на самом деле это была злая ведьма, что подстерегала детей, а избушку из хлеба построила для приманки. Если какой- нибудь ребёнок попадал ей в руки, она его убивала, варила в котле и съедала, и это было для неё самое большое лакомство. Глаза у неё были, как у всех ведьм, красные и видели плохо, но зато у них нюх тонкий, как у зверей, и они чуют близость человека. Когда Гензель и Гретель подходили к её избушке, она злобно захохотала и сказала с усмешкой: «Вот они и попались! Теперь уж им от меня не уйти!» Рано утром, когда дети ещё спали, она встала, посмотрела, как они спокойно спят да какие у них пухлые и румяные щёчки, и сказала про себя: «Вот это будет лакомый кусочек!» Схватила Гензеля своей костлявой рукой, унесла его в хлев и заперла его за решётчатой дверью — пусть себе кричит сколько хочет, ничто ему не поможет! А потом разбудила Гретель и говорит:
— Вставай скорее, лентяйка! Иди принеси воды и свари своему брату что-нибудь повкусней, вон сидит он в хлеву. Я хочу, чтобы стал он пожирнее, тогда я его съем.
Сказки зарубежных писателей
Горько заплакала Гретель. Но что было делать, пришлось ей исполнять приказание злой ведьмы. И вот готовила она для Гензеля самые вкусные блюда, а самой ей доставались одни лишь объедки. Каждое утро ковыляла старуха к хлеву и говорила:
— Ну-ка, Гензель, протяни мне свой палец, я хочу посмотреть, жирненький ли ты.
А Гензель взял и протянул ведьме вместо пальчика косточку. Ведьма плохо видела, пощупала косточку и удивлялась, отчего это Гензель не жиреет. Так прошло четыре недели, а Гензель всё не жирел. Надоело старухе ждать, и крикнула она девочке:
— Эй, Гретель, наноси скорее воды! Жирного или тощего, всё равно я Гензеля завтра утром заколю и сварю.
Ох как горевала бедная сестрица, когда пришлось ей таскать воду! Слёзы так и текли у неё по щекам.
— Лучше бы нас растерзали дикие звери в лесу, тогда мы хоть вместе бы погибли!
— Ну, нечего хныкать! — крикнула старуха. — Теперь тебе ничего не поможет.
Рано поутру Гретель должна была встать, выйти во двор, повесить котёл с водой и развести огонь.
— Сначала мы испечём хлеб, — сказала старуха, — я уже истопила печь и вымесила тесто. — И толкнула бедную Гретель к самой печи, откуда так и полыхало большое пламя. — Ну, полезай в печь, — сказала ведьма, — да погляди, хорошо ли она натоплена, не пора ли хлебы сажать?
Полезла было Гретель в печь, а старуха в это время хотела закрыть её заслонкой, чтобы Гретель зажарить и съесть. Но Гретель догадалась, что затевает старуха, и говорит:
— Да я не знаю, как это сделать, как мне туда пролезть?
— Вот глупая гусыня, — сказала старуха, — смотри, какое большое устье, и я-то могла бы туда залезть, — и она взобралась на шесток и просунула голову в печь.
Тут Гретель как толкнёт ведьму, да так, что та очутилась прямо в самой печи. Потом Гретель прикрыла печь железной заслонкой и заперла на задвижку. У-ух, как страшно завыла ведьма! Но Гретель убежала, и проклятая ведьма сгорела дотла.
Бросилась Гретель поскорей к Гензелю, открыла хлев и крикнула:
— Выходи, Гензель, мы спасены! Старая ведьма в печке сгорела!
Выскочил Гензель из хлева, словно птица из клетки, когда ей откроют дверку. Как обрадовались они, как кинулись друг другу на шею, как прыгали от радости и целовались! Теперь им нечего уже было бояться, и вот вошли они в ведьмину избушку и видят — стоят там всюду по углам ларцы с жемчугами и драгоценными каменьями.
— Ну, это будет, пожалуй, получше наших камешков, — сказал Гензель и набил ими полные карманы.
А Гретель говорит:
— Мне тоже хочется что-нибудь домой принести, — и насыпала их полный передник.
— А теперь бежим поскорей отсюда, — сказал Гензель, — ведь нам надо выбраться из ведьминого леса.
Прошли они так часа два и подошли, наконец, к большому озеру.
Не перебраться нам через него, — говорит Гензель, — не видать нигде ни лавочки, ни моста.
— Да и лодочки не видно, — ответила Гретель, — но вон плывёт белая уточка; если я её попрошу, она поможет нам переправиться на другой берег.
И кликнула Гретель уточке:
— Нету мостика нигде,
Ты свези нас по воде!
Подплыла уточка, Гензель сел на неё и позвал сестрицу, чтобы она села вместе с ним.
— Нет, — ответила Гретель, — уточке будет слишком тяжело. Пускай перевезёт она сначала тебя, а потом и меня.
Добрая уточка так и сделала. Они счастливо переправились на другой берег и прошли дальше. А там лес показался им совсем знакомым, и, наконец, они увидели издали отцовский дом. Тут дети пустились бежать, влетели в комнату и бросились отцу на шею. С той поры, как отец бросил детей в лесу, не было у него ни минуты радости, а жена его умерла. Раскрыла Гретель передник, и рассыпались по комнате жемчуга и драгоценные камни, а Гензель выбрасывал их из кармана целыми пригоршнями. И настал конец их нужде и горю, и зажили они счастливо и хорошо.
Братья Гримм «Сладкая каша»
Жила-была бедная скромная девочка. Жила она со своей матерью, и им совсем нечего было есть.
Как-то раз пошла девочка в лес и встретила там незнакомую старушку. Старушка подарила девочке глиняный горшочек. Стоило только сказать этому горшочку: «Горшочек, вари!», и он сейчас же принимался варить хорошую, сладкую кашу. А когда ему говорили: «Горшочек, довольно!», он переставал варить.
Девочка принесла горшочек домой, своей матери, и с тех пор они больше не знали ни нужды, ни горя. У них всегда была сладкая каша, и они могли есть её сколько угодно.
Раз как-то девочки не было дома. Мать сказала горшочку:
— Горшочек, вари!
И горшочек продолжал варить кашу. Каша уже потекла через край, а горшочек всё варил да варил.
Он наварил полную кухню, полон дом и соседний дом, наполнил кашей всю улицу и всё продолжал варить, как будто хотел накормить кашей весь мир.
Это была настоящая беда. И никто не знал, как помочь горю.
Наконец, когда каша уже заливала последний дом в городе, вернулась домой девочка. Она только сказала:
— Горшочек, довольно!
И он сейчас же перестал варить.
Но каждый, кто хотел войти в тот город, должен был проедать себе в каше дорогу. Но никто не жаловался, потому что каша была вкусная и сладкая.
Джоэл Чандлер Харрис «Смоляное Чучелко»
Хитрый был Братец Лис. Но и Братца Кролика простаком не назовёшь. Как ни гонялся Братец Лис за Кроликом, а всё поймать его не удавалось. А Братец Кролик знай скачет по лесу и орёт на всю округу:
— Знают Волк и Воробей —
Братца Лиса нет глупей!
Знает даже Брат Опоссум —
Братец Лис остался с носом!
Ух, как разозлился Братец Лис!
«Ну, — думает, — проучу я тебя, Братец Кролик!»
Набрал смолы, слепил Смоляное Чучелко и посадил у дороги, а сам спрятался в кустах. Вот идёт Братец Кролик, ушками хлопает. Поравнялся он с Чучелком, покосил на него глазом и остановился.
— Доброе утро! — поздоровался Братец Кролик.
А Смоляное Чучелко ни гу-гу.
— Погодка, говорю, отличная! — погромче крикнул Братец Кролик.
А Чучелко молчок. Братец Лис в кустах притаился и даже хвостом не шевелит.
— Эй! — возмутился Братец Кролик. — Отвечай, когда с тобой здороваются!
А Смоляное Чучелко только глаза таращит и будто бы ухмыляется.
Тут уж не выдержал Братец Кролик:
— Насмехаться надо мной? Получай!
Размахнулся он и влепил Чучелку пощёчину. Лапка и прилипла. Он другой лапкой — и та прилипла. Заколотил Кролик задними лапками и головой:
Блип! Блип! Блип!
И влип в Чучелко целиком. Только ушки шевелятся. Выскочил из кустов Братец Лис и ну хохотать! Катается от смеха по траве и выкрикивает:
— По уши влип ты, Братец Кролик! Теперь тебе не выкрутиться!
Схватил он Кролика за уши и так тряхнул, что Смоляное Чучелко отлетело. Держит Братец Лис несчастного Кролика на весу и приговаривает:
— Недолго дразнился ты, Братец Кролик. Теперь я тебя зажарю и съем.
— Жарь меня, Братец Лис, — покорно отвечает Братец Кролик. — только не бросай в тот терновый куст!
— Долго костёр разводить, — размышляет Братец Лис. — Лучше я тебя повешу вон на том суку.
— Правильно, Братец Лис, — попискивает Кролик. — Вешай, но только не кидай в терновый куст.
— Нет у меня верёвки, — говорит Братец Лис. — Утопить тебя, что ли?
— Топи поглубже, — просит Братец Кролик, — только в терновый куст не швыряй.
Лис подумал-подумал и решил как следует проучить Братца Кролика.
— Коли ты так боишься тернового куста, то туда и отправляйся! — крикнул он и зашвырнул Братца Кролика в самую серёдку, прямо в сплетение колючих ветвей.
Минуту постоял, другую, третью. Ни звука.
«Ага, — думает, — пропал Братец Кролик!»
Вдруг с ближнего холмика донеслась песенка:
— Знает даже Брат Опоссум —
Братец Лис остался с носом!
Глядь, а там сидит Братец Кролик, вычёсывает из шёрстки колючки и смеётся:
— Спасибо тебе, Братец Лис! Ведь терновый куст — мой дом родной! Я туда и спешил! Привет Смоляному Чучелку!
Братец Лис только зубами скрипнул и ничего не ответил. А что отвечать, коли опять в дураках остался?
Рекомендуем посмотреть:
Нет комментариев. Ваш будет первым!