Новогодняя повесть

3. В столовой

После окончания торжественной части был объявлен перерыв, и гости веселой оголодавшей вереницей, вертя в руках розовые талончики на обед, потянулись в столовую. Однако каким же было изумление пришедших, когда они увидели, что у стойки на высоком табурете уже восседал первый посетитель. Неторопливый финн Йолопукки томно поглядел на них и, отодвигая в сторону пятый по счету стакан в подстаканнике, медлительно промолвил:

- Коллеги-и, я сижу здесь уже полтора-а часа. Сколько можно? – Речь его приукрасилась вяленьким темпераментом, - это возмутительно-о! Вы не подскажете, когда-а, наконец, начнется торжественная часть?

- Тормоз наш прибыл! – Издевательски сообщил остальным Клаус.

- Йолопукки, вах, опомнился! Торжественная часть только что закончилась, - прокричал Турахон, который не умел разговаривать тихо, а по любому поводу орал, как на восточном базаре во время празднования Нового года, который встречают там первого мая.

Поправляя на груди полы полосатого халата, Турахон пошел читать вывешенное на стену рядом со стойкой меню. Но его оттеснил Коля-Клаус, следом за которым вприпрыжку несся Калистрат.

- Извини, братан, - обратился Клаус к Турахону, - мне бы ребят покормить без очереди! – и тут же юркнув к стойке, за которой надменно возвышался Йолопукки, он попросил подавальщицу, - девушка, пожалуйста, десять порций рагу из баранины.

- Баранын-рагу – чмок! – поцеловал кончики своих пальцев Турахон. – Тоже буду, да!

Оказалось, что тролли, очнувшиеся от своего каменного окоченения в медицинском кабинете, забились под кушетку и наотрез отказались выходить оттуда. Добряку Санта Клаусу, как старшему товарищу, пришлось нести из столовой обед своим танцорам. У Калистрата, который помог Клаусу донести тарелки в медпункт, отлегло от сердца, когда тролли охотно принялись за еду. Он был совестливым парнем и все еще считал себя виновным в их окаменении.

Он вернулся в столовую и занял очередь, чтобы купить себе булочку и  стакан крепкого чая. Йолопукки, стараясь не мешать свободно двигаться выстроившейся очереди, с достоинством отодвинулся к левому краю стойки. Финн надменно отвернулся к окну, предаваясь горестным размышлениям, что он единственный изо всех пропустил торжественную часть и концерт.

В столовой царили звон вилок и ложек, бряцанье тарелок, веселое чавканье, сытое урчание, шепот «с-с-с, горячо-о!» и пафосные хвальбы в адрес повара. Меню в честь конференции отличалось от повседневного, в ассортименте можно было найти блюда практически любой национальной кухни – от чешской до египетской. Те, кто уже утолил голод, отвлеклись от еды и принялись за обсуждение прошедшей торжественной части мероприятия. Йолопукки снова обиженно засопел носом – он не мог ничего высказать по теме.

Близнецы Фуэтар и Пэр Ноэль потчевались лягушачьими лапками под соевым соусом. В дверях появился их отец Пьер-Жанвьер. Он был обижен на сыновей: наполнение собственных желудков для них оказалось важнее, чем его беседа со старыми приятелями в зале. Он взял себе солянку из кислой капусты, расплатился талончиком за обед и демонстративно уселся за отдельный от сыновей столик. Обедать в одиночестве ему не позволил подсевший рядом седовласый горбатенький Старик Трескун.

- Ален занфан де ля патрия! – Хорошо поставленным басом запел «Марсельезу» Трескун, резво хлопнув Пьера-Жанвьера по плечу.

- Мсье Трэ-эскун! Сколько лет, сколько зим, - чуть не подавился древний француз.

- Все лягушек хрупаешь, Петька-Январский? – осведомился тот.

- Демонстративно - нет. Оставил их сыновьям, - гордо выставив вперед длинный хрящеватый нос, ответил тот.

- Дети, значит, есть. Молодец! - обрадовался Трескун, - не все себе отморозил, стало быть! Сколько их у тебя?

- Двое. Мальчики-близнецы. А у тебя как с потомством? Дело свое передал?

- Вон стоит старший сын мой - Ледяной кузнец, - кивнул Старик Трескун в сторону русоволосого богатыря, согнувшегося в три погибели, чтобы изучить меню, висевшее на стене. Исполин внимательно всматривался в перечень блюд, для верности проводя под каждой строчкой текста огромным молотом, который он привез с собой. Пьер-Жанвьер с уважением посмотрел на статного кузнеца, а затем пренебрежительно перевел взгляд на своих близнецов.

- В XVI веке он воды на Руси льдом сковывал, командовал из своей ледяной кузницы метелями да буранами, - продолжал Трескун. - Уважали его, боялись! Конечно не так, как меня, но все же задабривали. Красавец, косая сажень в плечах, ему бы в кино сниматься, ведь он неплохо сохранился! Во времена Петра Первого сменил его младший брат - Мороз Иваныч со своей внучкой Снегурочкой. Их-то уже никто не боится. Их просто любят, ведь добрые они, щедрые, желания исполнять умеют.

Старички улыбнулись друг другу, окунаясь в волшебную прорубь своего холодного прошлого.

- Помнишь, как мы с тобой по молодости веселую тетушку Арию друг у друга отбивали? – Вспомнил Пьер-Жанвьер. – Ты все подковы гнул, чтобы поразить ее силенкой… А я… Эх, сколько я ей французских духов передарил!

- Ей не помогли твои парфюмы. Провоняла своими ослами так, что любой кавалер сбежит! – ворчливо отозвался Трескун.

- Ослы у нее и впрямь пакостные. Однако свое дело они туго знали. Она и ослы – вроде моих Фуэтара и Пэра Ноэля. Хорошим детям тетушка Ария лично конфеты и пряники привезет, а для плохих-то, слышь, ее ослы полон пакет навоза наложат!

- Антисанитария, - поморщился Трескун, - как и во всей вашей Европе!

- Где она теперь, наша Ария? Не приехала сегодня, - вздохнул Пьер-Жанвьер.

Богатырь Ледяной кузнец, возвышаясь над всеми, оказался в очереди за Калистратом. Не рассчитав движения, он выронил свой молот аккурат на ступню юноши. Парень скривился от боли и запрыгал на одной ноге. Втянув голову в громадные плечи и покраснев от конфуза, Ледяной кузнец подхватил кувалду и начал извиняться.

- До свадьбы заживет, - попытался свести в шутку происшествие добродушный Калистрат, но боль была настолько сильной, что он  прислонился спиной к стене.

- Дядя, что вы опять натворили со своей кувалдой? – Эффектная блондинка в сиреневой боярской шубке с длинными до пола рукавами и жемчужном кокошнике протискивалась через очередь, - что вы носитесь с нею везде, где не надо! Кого вы опять долбанули, неуклюжий вы мой?

- Ась? – переспросил Ледяной кузнец, страдающий, как и все кузнецы, профессиональной глухотой.

– Молодой человек, не сердитесь, не со зла он! – начала пояснять  Калистрату блондинка в кокошнике. - Просто он давно в свет не выходил, в глухой деревне диким барином жить привык. А когда он волнуется, у него все из рук валится.

Увидев по выражению лица Калистрата, что парень близок к болевому шоку, девица в жемчужном кокошнике торопливо подула ему на ногу ледяным дыханием. Боль мгновенно стихла, дыхание подействовало не только как анестезия, но и как исцеляющее средство.

- Молоток-племянница Снегурка! – радостно пробасил кузнец, - я бы и сам так мог! – и тоже подул на ногу Калистрата.

Это было явным перебором. Ступня юноши покрылась ледяной корочкой.

- Хватит, холодно, - возмутился Калистрат, топая ногой по полу.

- Не за что, - невпопад заулыбался Ледяной кузнец, водружая на плечо свою здоровенную кувалду.

Стоявший в очереди перед Калистратом Бабо Натале, колоритный метросексуал с хорошим маникюром и политой парикмахерским лаком прической, окинул красавицу Снегурочку знойным взглядом.  

- Брависсимо! О, бэлла донна! Грация! – проговорил он темпераментно, - синьорина компонате де куа...

Его верная спутница и коллега по работе синьорина Бефана нахмурила густые черные брови, что-то злобно ответила ему по-итальянски и погрозила метлой, которую держала в руках. Бабо Натале прикусил губу и замолчал, всем видом показывая, что ему вовсе не интересна персона Снегурочки.

- Две порции спагетти и пикули, - низким контральто сказала подавальщице Бефана, когда подошла ее очередь.

- Спагетти закончились, - виновато произнесла подавальщица - миловидная пышечка в белом халате и косынке.

- Дьяболо, козаностра! – рявкнула Бефана и снова перешла на любезный тон, – две пиццы, будьте добры.

Подавальщица шмякнула на стойку заказ.

- Взял и понес, престо-престо-престо! – приказала Бефана, обращаясь к Бабо Натале и указывая ему на тарелки.

Колоритный итальянец покладисто водрузил блюда на поднос и послушно потрусил за свободный столик. С метлой наперевес тяжелой поступью следом двигалась Бефана.   

Как только Калистрат получил свою булочку и стакан чая, он был пойман за рукав рубашки вездесущей дылдой Алиной Петровной.

- Опять тебя искать приходится! Что ты купил? Это что – чай? А это что – булочка? Хэ! Разве это пища для твоего взрослеющего организма, разве это заряд бодрости на целый день? Господа и дамы, посторонитесь-ка, - Алина Петровна оттеснила гренадерскими плечами оробевшего Ледяного кузнеца с его кувалдой, вернула Калистрата в очередь и купила себе и ему по порции салата «Оливье», по глубокой тарелке супа со сметаной и по порции котлет с пюре. – Ешь хорошенько, сегодня тяжелый день. И главная его тяжесть еще впереди, - она обратилась к Ледяному кузнецу, - спасибо, что не бранились, извините за вторжение.

- И вы прекрасно выглядите, барышня, – максимально вежливым тоном пробасил амбал, перекладывая кувалду на другое плечо.

- Скажите-е пожалуйста, а разве помимо чая можно и суп купить? – неуверенно спросил Йолопукки, слезая со своей высокой табуретки, подходя к меню и изумленно читая его, - и финскую-ю селедочку-у! И бутерброд с сыро-ом можно-о, - в голосе его сверкнул осколок вялого гнева, - я горю возмущением: по-очему мне раньше никто не сказал об этом, я напишу жалобу в ректорат.