Станислав Романовский «Озеро Емельяна Пугачева»
Озеро Емельяна Пугачева
За речкой Тоймой, что припала к старинному городку Елабуге, отражая его церкви и дома, лежали луга с озерами. Я знал по имени каждое озеро и озерко и каждую ямку с водой и мог по памяти вычертить подробную карту елабужских лугов. На длинных заседаниях я так и делал - на листке бумаги рисовал эту луговую карту.
Все я знал озера, да не все...
На рыбалку следует ходить засветло, а мы с Димой, надеясь на мое знание местности, пошли затемно и едва миновали озеро Салмач, как угодили в полосу плотного тумана.
Диме было лет десять, он держался за мою руку и шепотом спрашивал:
- Кто это?
- Где?
- Вон возы с сеном.
- Это не возы, а туман клубами.
- А это что за деревня?
- Это кусты.
- Почему они как избы?
- Так кажется.
- А почему кажется?
- Туман.
- Ну и что?
- В тумане все по-другому.
Мы и от дома далеко отойти не успели, а потеряли дорогу. Где-то слышались голоса, расплывались огни, как красные караси в воде, под ногами хлюпало болото.
Мы не скоро выбрались на твердую землю и наткнулись на стог. Был он влажен, крут, сложен из осоки, и пахло от него болотной сыростью. Дима дрожал от холода, и я пообещал:
- Костер разведу - согреемся.
Обещание свое я не выполнил. Костер разводить было негде и не из чего. Куда бы я ни пошел, всюду была вода.
- Полезли на стог, Дима, - сказал я. - Там посуше. Переждем туман, а утром разберемся...
- Холодно-оо-ооо...
По ветренице, не с первой попытки, мы поднялись на стог, подвернули пласт, который посуше, залезли под него и, дрожа и согреваясь, не заметили, как заснули.
Проснулись мы от холода.
Туман валом валил через луга, и в студеном млечном его потоке просматривалось солнце. Оно то разгоралось, то пригасало, и нам, еле живым от холода, думалось, что и солнцу тоже не тепло и оно изо всех сил старается не остыть до срока, чтобы не оставить людей в темноте и холоде.
- Озеро! - крикнул Дима.
Я обернулся и ничего не увидел, кроме тумана.
- Не здесь. Под нами!
Я подался вперед, лицом почувствовав близкую воду, и увидел под стогом слабое солнечное отражение. Туман опадал, открывал озеро, круглую глубокую чашу в редких кустах, камышах и кувшинках.
Мне не надо вспоминать здешние озера - я могу любое, как знакомого человека, окликнуть по имени, но эту чашу с чистой водой я видел впервые.
Как же так?
- Что это за озеро? - спросил Дима.
- Вспоминаю...
Мы спустились к воде, забросили удочки. От нашей одежды шел пар, солнце набирало силу, грело, как печка, а клева не было.
Я заскучал, оглянулся и обнаружил, что городок мой совсем рядом. Вон его церкви, алые от солнца, его дома, каменные и деревянные, блестят окошками.
Под городом озеро, а я его не знаю!
Ближний ко мне поплавок закачался. Качался он долго, и я устал на него смотреть. Потом он обмяк и лег на воду. Подсекать или не надо? Про этот случай в книгах написано по-разному. Одни советуют подсекать не задумываясь, другие велят ждать, пока поплавок не воспрянет и не поведет в сторону, в глубину. Ждать у меня терпения не хватило, и я подсек - на крючке заходила тяжелая и ленивая рыба. Через кувшинки и осоку я выволок ее на берег. Это был линь, отлитый из темного золота. Я посадил его в садок, а садок по крышку опустил в воду. Линь не всплеснулся ни разу. Видимо, перемены судьбы он принял как должное: быть ему пойманному и посаженному в плетеную темницу.
В то утро я поймал пять линей, и рыбацкая радость обняла меня.
- Дима, - крикнул я, - поймал чего-нибудь?
Из-за осоки отозвалось:
- Нету.
- Пошли домой!
У рыболовов и охотников есть правило: взял зорю - спеши домой, добычу свежей принесешь, и все будут знать, что ты - человек удачливый. Люди проснуться не успели, а ты с полем.
Подошел Дима и повинился:
- Ни одной рыбки не поймал...
Я поднял садок, с него схлынула вода, и о прутья заколотились лини. Дима заглянул в садок и промолчал.
- Бери любого, - сказал я.
Он замотал головой.
- Что так?
- Так, - тихо ответил мальчуган.
На прощание я оглядел счастливое это озеро. Все-таки как оно называется? Почему я, что с малых лет обошел каждую ложбинку в лугах, не встречал его ни разу? Радостно мне было, и я признался:
- Дима, я не знаю, как зовут это озеро. Я его и не видел никогда. - И прибавил: - Давай назовем его сами?
- Линевое, - сразу предложил мальчуган.
- Годится!
Вдоль камышовой протоки, что бралась от озера, мы пошли домой. Протока раздалась, впала в длинный озерный плес, и я узнал знаменитое озеро Окуневое. Стало быть, круглая чаша, где я поймал пять линей, - никакое не озеро, а всего лишь дальняя головка Окуневого. За камышами затаилась она в низинке, запала, как утка на гнезде, и пусть я многое множество раз рыбачил на Окуневом, о низине этой я не слышал, не подозревал, не доходил до нее. Вон оно что!
Мы шли по сухой гриве по колено в травах, в кровохлебках и колокольчиках, и я думал о том, что двести лет назад на этом самом месте, на берегу озера Окуневого, останавливался станом предводитель крестьянского восстания Емельян Пугачев вместе с тысячами мятежников. Он ночевал здесь, жег костер из тальника, пил воду из озера. А утром навстречу Пугачеву из села Трехсвятского - так тогда называлась Елабуга - вышли люди с хлебом-солью, вынесли ему в знак смирения икону Трех Святителей, дар царя Ивана Г розного. Обо всем этом я рассказал Диме.
- Это здесь было? - не поверил мальчуган.
- Здесь, где мы стоим.
- Откуда ты знаешь?
- В старинных книгах написано. Да и старики рассказывали.
- Откуда они знают? Они же не жили при Пугачеве.
- Ну и что? Те, которые встречали Пугачева, рассказывали своим детям. А дети пугачевцев - своим детям. Так по цепочке и дошло до нас.
- А икона та где? Дар царя Ивана Г розного?
- Разыскивал я ее... До революции была она в Покровской церкви. Вон белеется, ближняя к нам. А потом следы ее затерялись. Может быть, еще найдется.
Дима стал отставать от меня и поглядывать себе под ноги. Поглядывай, Дмитрий Сергеевич, поглядывай, ничего ты не выглядишь.
Ни ружья не найдешь, ни сабли. Битвы тут никакой не было. Ночевали люди у костров, утром встали и пошли дальше. Оружие не забыли - нельзя, не положено. Что осталось? Остались кострища да колышки от шатра. Прошло двести лет, двести половодий заливало наши луга, кострища затянуло травой, колышки истлели.
Перед тем как проводить нас, озеро распахнулось широким чистоплеском, вода в нем загустела и ненадолго задумалась. Пробуждались кувшинки, открывали желтые цветы свои - цветы или лежали на воде, или вытягивали из нее стебли и смотрели на меня с Димой. Переговаривались камыши, негромко плескались волны, качали листья и цветы кувшинок с золотыми кувшинчиками посередке, изредка всплескивала рыба, и жгучим огнем горела рябь на озере - все не хотела отпускать нас. Смотреть на нее, как ночью в костер, и не насмотреться...
- Назвать бы это озеро озером Емельяна Пугачева, - сказал Дима. - А то что это - Окуневое? Окуней много, а Пугачев один.
Я согласился:
- Назвать-то можно. Только люди все равно будут звать Окуневым. Оно так в книгах и на картах значится.
Мы шли по лугам, травы дымились и распрямлялись нам навстречу, ногам было легко, и куда подевались вчерашняя сырость и вязкость? Городок белел в голубом дыму и, не мешая утру, поднимался из луговых цветов и трав.
Он еще не проснулся толком, встретил нас утренней тишиной, и по окраинным, по затравевшим его улицам идти было вольготно, как по лугам.
- Дима, - сказал я у его дома, - возьми линя. Почему ты отказываешься? Если хочешь на честность, скажешь, что я поймал, что это твоим мой подарок.
У него слезы выступили на глазах.
- Не возьму... - ответил он. - Ни за что не возьму!
Мы простились.
Лини в садке лениво били хвостами, садок поскрипывал, и мне очень хотелось, чтобы навстречу попался кто-нибудь, знакомый или незнакомый любопытный человек.
Рекомендуем посмотреть:
Рассказы о природе для 2 класса
Нет комментариев. Ваш будет первым!