Георгиев «Дедушка»
Сергей Георгиев «Дедушка»
Круглые электронные часы возле гастронома показывали без четверти четыре. Славка просил позвонить до четырёх — он как раз всё разузнает про гуппёшек для аквариума. Алёша подошёл к жёлтой будке автомата, нащупал в кармане двушку, гулко бухнул дверью, быстро набрал Славкин номер.
Короткие противные гудки. Занято... Алёша ещё раз набрал тот же номер. Опять гудки. «Болтун несчастный!» — почему-то со злостью подумал Алёша.
Если бы не рыбки, Алёша с этим Славкой и связываться не стал. Какой-то он, этот Славка... Вот скоро и у него, у Алёши, гуппёшки будут, и если мальки появятся — так он их просто так дарить будет, не как Славка этот.
Алёша набрал Славкин номер в третий раз — снова занято. Надо ждать. Набирать и ждать, что же остаётся делать!
Вся внутренняя железная стенка будки была исписана номерами телефонов, крупно и помельче, карандашом, гвоздём... Вот здесь, кажется, губной помадой... Надо же!
От нечего делать стал Алёша рассматривать эти номера. Зачем надо людям, чтобы все знали, куда они звонили? Один номер был процарапан чем-то острым, проржаветь уже успел. А вот этот написан аккуратненько, не торопясь. Каким-то особым карандашом, жирной чёрной линией. Почему-то в стороне от всех остальных. Кажется, такими карандашами пользуются художники.
Славкин номер снова отозвался короткими гудками. И тогда, сам не зная зачем, Алёша вдруг набрал тот, чёрный номер со стенки. Просто так, потому что...
Длинные гудки. Где-то там, неизвестно где, зазвонил телефон. Никто не берёт трубку, очень долго никто не берёт трубку. Алёша совершенно успокоился. Ну и что же, что позвонил? А там никого нет, никто не будет волноваться: кто звонил да зачем? Никто даже и не узнает...
— Слушаю... — вдруг хриплым голосом заговорила трубка. — Слушаю, кто со мной говорит?
Ещё можно было, ни слова не говоря, быстро нажать на рычаг, и тот человек стал бы думать, что кто-то ошибся номером, не туда попал... Но было в этом голосе что-то такое, что Алёша неожиданно для себя произнёс:
— Это я.
Невидимый человек совсем не удивился, даже наоборот. Голос его как-то сразу потеплел, стал звонче. Или это только показалось Алёше?
— А, малыш! Здравствуй, малыш!.. Очень я рад, что ты позвонил. Я ждал твоего звонка, малыш. Ты как всегда торопишься, да?
Алёша не знал, что ответить. Тот человек, конечно, принял его за кого-то другого, надо было немедленно как-то сказать ему об этом, извиниться.
— Да что ж, дело молодое, я всё понимаю и не жалуюсь... Как... папа? — Голос почему-то немножко запнулся перед словом «папа». — У него как, всё в порядке?
Алёша представил своего папу, сильного, красивого, молодого папу. Скоро он вернётся с работы.
— Да-а, — сказал Алёша в трубку.
Человек на другом конце провода как-то неопределённо хмыкнул, секунду помолчал, будто что-то обдумывая, потом снова заговорил:
— Ну а в школе у тебя как? — Человек, видимо, что-то почувствовал, голос его снова стал таким же хриплым, как и в начале разговора. — Да что ж я, старый, заболтался? Ты, наверное, сейчас в бассейн? Или в студию? Бежишь, да? Ну, беги! Спасибо, что позвонил. Я ведь каждый день жду, ты же знаешь.
— До свидания, — сказал Алёша и нажал рукой рычаг.
Медленно, на ватных ногах вышел Алёша из жёлтой будки, прислонился затылком к холодному стеклу. Откуда-то из-за угла дома выбежала маленькая грязная собачонка. Наверно, бездомная или потерявшаяся. В зубах собачонка тащила огромный надкушенный беляш — то ли выронил кто, то ли стащила — добыча немалая. Собачонка остановилась невдалеке от Алёши, тоже спрятавшись за будку, чтобы не затоптали ненароком вместе с беляшом. С ног до головы оглядела случайного соседа: мол, кто ты такой, беляш у меня не отберёшь? Подозрительно оглядела, но и по-домашнему как-то, зла на людей, видно, не успела накопить.
— Да не отберу, не бойся, — устало сказал Алёша и побрёл к дому.
Весь следующий день Алёша думал о том человеке, чей номер телефона написан жирным чёрным карандашом на стенке жёлтой будки. Странно думать о человеке, про которого совершенно ничего не знаешь. Только слышал его тихий хриплый голос. Да, он старый, он очень ждал звонка какого-то «малыша» — и это всё. Кажется, у него что-то произошло с отцом «малыша». А может, и нет. И кто написал его номер телефона на стенке будки? «Малыш»! Но зачем? На стенках обычно царапают те, кто узнаёт номер через справочное. «Малыш», наверно, хорошо знает человека, даже бывал у него, если тот ждёт его звонка!
Алёша зачем-то представил себе будку, стенку, исписанную номерами. Тот номер он видел совершенно отчётливо, во всех подробностях, каждую цифру. И он решил позвонить ещё раз. Рассказать всё, как было, обязательно рассказать. А там — будь что будет!
Он отправился снова к той жёлтой телефонной будке. Все нацарапанные номера были на месте. И тот, написанный необычным карандашом, так же чернел в стороне от других. Ни в одной цифре Алёша не ошибся, когда представлял его утром. На этот раз трубку взяли сразу.
— Здравствуй, малыш!.. Я почему-то был уверен, что ты сегодня позвонишь мне! Молодец, не забываешь деда!
— Я... — начал было Алёша, но человек перебил его:
— Знаю, знаю, что занят! Читал в «Вечёрке» про твою выставку, молодчина, так держать! Это для деда главное! Ведь и школа ещё, и бассейн, в твои-то годы! После выставки-то посвободней стал, может, забежишь когда?
Вот сейчас Алёша просто должен был сказать, что он — это не он, то есть, конечно, он, но совсем не «малыш», вернее, не тот, за кого его принимают.
Но человек понял молчание Алёши по-своему.
— Папа, да? Ты знаешь, я ведь почти не выхожу. Раны мои, будь они неладны! Вот перебрался поближе к телефону, как почувствовал.
— Раны? — ужаснулся Алёша.
— Я ж тебе рассказывал, малыш. Ты тогда, правда, совсем крохой был, позабыл всё, наверное? Я ещё когда в «Ильюхе-горбатом» летал, были дела. Да вот ты позвонил, и мне легче. Мне совсем хорошо...
Алёша вдруг понял, что он просто не может сказать этому старому, израненному в боях человеку, что он, Алёша, обыкновенный обманщик.
— Ты опять торопишься, малыш? Молодость всегда торопится, надо успевать, а как же! Ну беги, заболтался дед твой. Звони, малыш!
Алёша на этот раз даже не успел сказать «до свидания», трубка по-комариному запищала. Не больно- то разговорчив, видно, этот самый «малыш», если дед почти на полуслове заканчивает вдруг разговор!
Алёша нажал на рычаг, но потом снова поднёс трубку к уху. Как такая простая мысль не пришла ему в голову раньше?! Ведь есть же справочное, 09!
— Справок об адресах не даём, — скучным голосом ответила Алёше какая-то женщина, — могу дать номер телефона.
А зачем Алёше номер телефона, когда он и так его хорошо знает?
Вечером, когда папа читал газеты, Алёша как бы случайно, вскользь спросил у него:
— Папа, а что такое «Ильюха-горбатый»?
— «Ильюха-горбатый»? — Папа очень удивился, даже газеты отложил. — А почему ты спрашиваешь?
— Просто интересно.
— Это самолёт такой был. Грозный самолёт, штурмовик Ил-2, во время войны. Немцы его страшно боялись, называли «чёрной смертью».
— А наш дедушка воевал на «Ильюхе-горбатом», да, папа?
Папа посмотрел на Алёшу очень долгим взглядом, потом совсем убрал газеты и наконец ответил:
— Нет, Алёша. Я же тебе рассказывал. Наш дедушка был танкистом... Он и погиб в танке. Геройски погиб, в бою, прямое попадание.
— На «тридцатьчетвёрке»?
— На английском танке «Матильда».
— Почему на английском?
— Англичане поставляли нам эти танки, вот дедушка и воевал на нём.
— Хорошие были танки?
— Не знаю, Алёша. Я ведь тогда совсем мальчишкой был. Намного меньше, чем ты теперь. Деда нашего броня не спасла.
— Папа, а вот если бы... если бы у нас сейчас был дедушка, мы бы...
— Что, Алёша?
— Мы бы ходили к нему? Хотя бы изредка.
— Алёша!.. — Папа положил свою сильную руку Алёше на плечо. — Если бы мой отец был жив... — И он ничего больше не сказал, большой и сильный человек.
А Алёша подумал, что вот так мог погибнуть на своей страшной «чёрной смерти» и дед этого неизвестного «малыша». Но «малышу» удивительно,
просто невероятно повезло. И надо обязательно, просто необходимо позвонить тому человеку.
Голос старика был почти весёлым.
— Ну, малыш, у меня теперь каждый день праздник! Тётя Маша только что ушла, прибралась тут у меня, я подсел к телефону, думаю: позвонишь — не позвонишь? Как дела, малыш?
— Нормально! — неожиданно для себя ответил Алёша. — А ты-то как, расскажи поподробнее, пожалуйста.
Никогда раньше не смог бы Алёша так вот просто обратиться на «ты» к совершенно незнакомому человеку, который к тому же намного был его, Алёши, старше. Старик очень удивился. Видимо, не привык, чтобы его делами кто-нибудь интересовался.
— А что ж тебе рассказать? У меня ведь всё по-прежнему. Дела-то стариковские.
— А ты знаешь, был в войну такой танк — «Матильда»?
— «Матильда»? Знаю. Я их с воздуха прикрывал. Эх, малыш, было дело... — Голос старика стал звонким, молодым и весёлым. Казалось, он сидит в тесной кабине своего грозного самолёта, а не в пустой стариковской квартире. И бой вокруг, на земле и в небе. И далеко внизу идёт на врага крохотный, как букашка, танк «Матильда», и только он, пилот «чёрной смерти», «Ильюхи-горбатого», ещё может спасти эту малявку от прямого попадания...
Дядя Володя, Алёшин сосед с девятого этажа, работал в милиции. В милиции знают всё.
— Мы знаем всё, — подтвердил дядя Володя, но когда узнал, чего хочет от него Алёша, нахмурился и отказал твёрдо и официально: — Не положено! — Должно быть, вид у Алёши был при этом какой-то необычный, такой, что суровый дядя Володя не смог сразу закончить разговор и уже другим тоном сказал: — Вижу, что надо. Сделаем. — И на следующий день принёс Алёше маленькую бумажку с адресом и фамилией.
Жил лётчик не очень далеко, за вокзалом, остановок шесть на автобусе. Но вот что вдруг неожиданно вспомнил Алёша: ведь он до сих пор не знал не только фамилии, но даже и имени-отчества этого человека.
Старенький трёхэтажный домик с одним-единственным подъездом стоял в глубине запущенного то ли парка, то ли сада. Алёша подошёл к подъезду, было уже довольно темно, и в крайнем окошке, которое, безо всяких сомнений, принадлежало лётчику, горел свет.
«Да он же почти не выходит из дому!» — подумал Алёша.
Теперь надо только подняться, позвонить. Или постучать. Алёша даже представить себе не мог, что произойдёт после этого. А что?
Алёша ещё раз взглянул на окно. Легонько дрогнула занавеска, будто кто-то аккуратно поправил её. Алёша быстро шагнул в сторону, под громадное дерево. Надо хотя бы сначала предупредить, мягко и деликатно, а там уж... В темноте телефонной будки диска почти не было видно, и Алёша с трудом, чуть ли не на ощупь набрал знакомый номер. Длинные гудки. Значит, там, на втором этаже, сейчас вовсю трезвонит телефон. Но никто не поднимал трубку.
Его просто нет дома, он куда-нибудь вышел. Сердце Алёши начало гулко колотиться в грудную клетку, так, что слышно было, наверное, и на соседней улице. Свет! Ведь он же своими глазами видел свет в квартире лётчика! Значит, никуда он не вышел, он там!
Он там, израненный старый человек, один! Что-то случилось, и надо бежать, не разбирая дороги, стучать во все двери, потому что что-то случилось с Алёшиным дедушкой, бывшим военным лётчиком, которого он, Алёша, никогда раньше не видел!..
— Это ты?.. — сказал в трубке тихий хриплый голос. — Я сразу понял, что это ты... Ты звонишь из того автомата, что внизу?.. Поднимайся, я открыл дверь. Будем знакомиться, внук...