День Петра и Павла

Во многих русских селениях, главным образом в центральной и южной России, существовал обычай в канун Петрова дня встречать солнце и наблюдать его игру: по народному понятию, солнце в день Петра и Павла играет какими-то особенными цветами, которые переливаются и искрятся, как радуга. В ряде мест это был развитый обряд, нередко представлявший собой род ритуальных бесчинств молодежи, характерных для больших праздников, совпадающих с переходными моментами календарного года. Южнорусский обряд, называвшийся «караулить солнце», традиционно включал в себя ряд «забав»: таскали по селу и переворачивали телеги, раскидывали дрова, загораживали двери домов, препятствуя выходу хозяев, сбрасывали посреди улицы краденные ведра, коромысла, горшки и прочие предметы утвари. В Новосильском и Малоархангельском уездах Орловской губернии группы парней и девушек «таскали телеги, бочки, рабочий инвентарь, вытаскивали все это на дорогу, строили баррикады или забрасывали украденные вещи в овраг, в реку и т.п.; крали вывешенные для сушки холсты и мотки ниток, оплетали нитками деревья и постройки, перегораживая дорогу; утром хозяева все это разбирали по домам, ворча и ругая молодежь за баловство» [Слав, древности, 2; 377]. Аналогичные обычаи были широко распространены в разных странах Европы, где приурочивались к различным календарным праздникам. У восточных славян это имело место во второй половине Святок, иногда на Масленицу, в ночь на Ивана Купалу, на Русальной неделе (после Троицы) и т.д. Такое ритуальное антиповедение первоначально, скорее всего, наполнялось магическим смыслом — оберег от нечистой силы, наказание тех, кто не соблюдал или нарушал традиции. Приуроченность бесчинств молодежи к святочному и купальско-петровскому циклам далеко не случайна: это два самых «опасных» периода годового круга (солнце поворачивает на лето или на зиму), отмеченных, подобно полночи и полудню в суточном цикле, разгулом нечистой силы. Молодежь, уподобляясь в поведении нечисти, по народной логике, собой и выгоняла эту нечисть, изображая ее и затем возвращаясь в человеческие обличье. Потому взрослые, на словах браня бесчинщиков, не препятствовали их «забавам», более того, на следующий день помогали расчищать дороги, складывать дрова, чинить поломанное и пр.

«В некоторых селах в эту ночь хозяйки „зоревали" — белили холсты и караулили их; в других — делали круг из борон, поставленных зубьями наружу, и, сидя внутри круга, дожидались восхода солнца. Всю ночь плясали, пели, били в косы, аккомпанируя пению. На рассвете, увидев игру солнца, расходились по домам. Иногда этот обычай имел целью отогнать от села русалок» [Слав, древности, 2; 377].

Деревенская молодежь еще с вечера уходила в поле и веселилась там, «карауля солнце». В традиции было устраивать молодежные гулянья на меже, разделяющей территории соседних сел. Именно здесь, «на нейтральной полосе» собирались девушки и парни из разных деревень. Туляки в праздничных нарядах, захватив еду, шли на горку, где всю ночь гуляли, жгли костры и ждали восхода солнца. Со второй половины XIX века это было в основном молодежное развлечение, но еще в начале столетия в нем принимали участие и взрослые, в том числе и пожилые люди.

В тверских деревнях девушки приносили в поле горшок смолы, солому, огонь, лавочки; жгли костры и гуляли до утра. Молодое поколение мещан города Медыни Калужской губернии отправлялось встречать восход солнца (здесь это называлось «загонять солнце») в лес, причем отмечало это событие не только песнями, хороводами, но и обязательной гречневой кашей, которую тут же варили и поедали. В Калужском крае долго сохранялся и старинный обряд-гадание: под Петров день девушки носили на голове из деревни в деревню деревянную борону — куда принесешь, туда и замуж выйдешь. Брачная, эротическая символика бороны определяла использование ее в разные периоды аграрного года, в молодежных играх, семейной обрядности и пр. Петров день был одним из таких сроков. Если в калужских селах борону таскали девушки, то в архангельских этим занимались преимущественно парни: на Петровские заговены (или на Иванов день) они крали бороны в домах, где были девушки на выданье, или в любом другом месте и волочили эти бороны по деревне, чтобы больше было свадеб. Во время ритуальных бесчинств молодежи, кое-где устраиваемых и в Петров день, архангельские парни забивали зуб бороны в большой угол дома, чтобы там девушки не могли выйти замуж [Слав, древности, 1; 237, 238].

В прежние, не столь далекие времена (начало — середина позапрошлого века) встреча солнца была серьезным ритуалом и носила обязательный характер. Сохранились сведения о порицании и наказании того, кто игнорировал этот обычай. В Калужской губернии такому хозяину привешивали на крыльце «килу» — «лошадиную голову» (череп), стучали в окно и пели соответствующую песню:

Петровская кила

По зорям ходила,

Усех побудила,

Афросинью забыла.

По двору ходила,

Ошметки сбирала,

Фросинью [о]бувала.

Фросинья уснула,

Про всё она забыла.

А девушки ходют,

Песни поют,

Фросинью величают,

Килу Фросинье прицепляют!

Вновь, как на Ивана Купалу, собирали 12 цветов с 12 полей и клали на ночь под голову, приговаривая: «Двенадцать цветов с разных полей, двенадцать молодцов! Кто суженый-ряженый, мне покажися и меня погляди».

В Тамбовской губернии верили, что речное купание в Петров день очищает от «любодейных грехов».

На Русском Севере, где чрезвычайно развита была культура хоровода, на Петров день или на Петровское заговенье водили особые — петровские хороводы, которые отличались рисунком и, видимо, в прошлом имели глубокий, магический смысл. На Онежском берегу «круг напоминал волну или змею: одна девушка кланяется, другая выпрямляется — и так друг за другом при медленном движении хоровода по лугу». В деревне Нименга на Поморском берегу «по лугу шли „веревочным кругом" (это называлось собирать веревку) и песни были особые — веревочные» [Бернштам, 1977; 109].