Литературный спектакль для старшеклассников. Сценарий

Спектакль для школьников 10 класса, посвященный творчеству русского поэта Ф. И. Тютчева «Благодать природы и любви»

Цели: помочь учащимся «войти» в художественный мир поэта; воспитывать внимательного и чуткого читателя, слушателя.

Для композиции на сцене: пианино, 2 кресла, мягкие стулья, круглый стол, подсвечники, книги, шаль, веер. Вещи расположены на сцене по усмотрению режиссера. По бокам авансцены можно сделать выставку портретов и фотографий из жизни Ф. И. Тютчева.

Музыкальное оформление: гитара, фортепианная музыка, музыка Дворжака или Чайковского в записи, скрипичная музыка в исполнении Ванессы Мэй, Свиридов «Метель», «Лунная соната» Бетховена, музыка Штрауса.

Действующие лица композиции

Тютчев Ф. И. в молодости

Тютчев Ф. И. в зрелые годы

Тютчев Ф. И. в старости

Девушка в белом

Элеонора

Эрнестина

Амалия

Елена Денисьева

Брат Николай Гейне

И. С. Тургенев

Дочери Тютчева

За сценой в записи звучит стихотворение.

Он блистал, как сын природы,

Играя взглядом и умом,

Блистал, как летом блещут воды,

Как месяц блещет над холмом.

И сны Венеции прекрасной,

И грустной родины привет –

Все отражалось в слове ясном

И поражало высший свет.

- Так писал Н. Рубцов о Ф. И. Тютчеве.

Выходит девушка в белом платье, в кружевной шали, с за- жженной свечой, она читает стихотворение «На мир таинственный...».

На мир таинственный духов,

Над этой бездной безымянной,

Покров наброшен златотканный

Высокой волею богов.

День - сей блистательный покров –

День, земнородных оживленье.

Души болящей исцеленье,

Друг человеков и богов!

Но меркнет день - настала ночь;

Пришла - и с мира рокового

Ткань благодатную покрова,

Сорвав, отбрасывает прочь...

И бездна нам обнажена.

С своими страхами и мглами,

И нет преград меж ей и нами –

Вот отчего нам ночь страшна!

Девушка в белом ставит свечу и уходит. Выходит Тютчев-старик во фраке, с тростью, в пенсне. Он садится за стол, открывает книгу.

Тютчев-старик. Да, жизнь пронеслась. Но сколько интересного я узнал, а сколько осталось вне моего разума. И вот на склоне летя вспоминаю прожитые годы.

Звучит тихая музыка.

Стремительно выходит юный Тютчев.

Юный Тютчев. Я не родился поэтом. Среди ближайших родственников у меня не было примеров для подражания. Да и родители были далеки от литературы. Здоровья я был слабого, в ребячьих играх участия не принимал, и близких друзей детства, кроме брата, я не имел. В отличие от Николеньки, рано начавшего мечтать о военной службе, я плохо представлял свое будущее.

Брат Николай. Да, ты не знал, кем станешь. Но мы оба воспитывались в страхе божьем и преданности престолу.

Юный Тютчев. Я помню, как в детстве в пасхальную ночь мать подводила меня к окну, и мы вместе дожидались первого удара церковного колокола. Я на всю жизнь запомнил запах лампадного масла, который наполнял наш дом.

Брат Николай. Но детство прошло. И мы каждый выбрали свой путь. Я поступил в училище колонновожатых, а ты мечтал об университете.

Тютчев-старик. Да, в тот знаменательный день, 29 сентября 1819 года, я, помню, проснулся рано. Рядом на кресло был наброшен приготовленный еще с вечера новенький зеленый фрак и стояли начищенные до блеска сапоги со складками у щиколоток, с отворотами из желтой кожи. Маменька продумывала каждую мелочь в костюме.

Юный Тютчев. Я сразу вскочил с постели, тщательно умылся из большого фаянсового кувшина и тут же, еще до завтрака, немного подумав, выбрал в стаканчике самое хорошее перо и, придвинув к себе стопку чистой бумаги, принялся сочинять прошение о поступлении в университет. (Пишет.)

Тютчев-старик (читает документ). Родом я из дворян, сын надворного советника Ивана Тютчева, от роду себе имею 15 лет, воспитывался и обучался в доме родителей российскому, латинскому, немецкому и французскому языкам, истории, географии и арифметике. Прошу покорнейше, сделав мне с знаний моих надлежащее испытание, допустить к слушанию профессорских лекций и включить в число университетских студентов словесного отделения...

Юный Тютчев. И началась студенческая жизнь.

Уходит под музыку.

Старый Тютчев. Это было незабываемое время. Я начал писать стихи. И они нравились публике. А мне нравилось жить. Жить и творить...

Уходит.

Звучит «Лунная соната». Снова появляется девушка в белом и читает стихотворение «Любовь, любовь».

Девушка. «За столь долгую жизнь он сделал так мало», - утверждали современники. Но все, что он создал, проникнуто единственным чувством - любовью! Это было на одном из приемов в Мюнхене. Юная золотоволосая Амалия Лерхенфельд покорила сердце молодого русского дипломата.

Тютчев в юности (на фоне музыки Штрауса выходит, держа под руку Амалию). Мы часто теперь совершаем прогулки по зеленым, полным древних памятников улицам Мюнхена. Ездим по старинным предместьям, катаемся по прекрасному голубому Дунаю. Наше знакомство длилось год. Я настолько был очарован вами, что стал задумываться о женитьбе. Вы были очаровательны в свои 16 лет. У вас было много поклонников. Я ревновал.

Амалия. Но по настоянию моих родителей, несмотря на нежные чувства, которые я испытывала к вам, я дала согласие на брак с другим - с бароном Крюденером. (По-немецки говорит.) Я не могу быть вашей, так угодно богу. (Уходит.)

Тютчев в молодости. И все же я продолжал на что-то надеяться, назначал встречи, писал записки. Может быть, Амалия сумеет уговорить родителей переменить решение о свадьбе?

Твой милый взор, невинной страсти полный,

Златой рассвет небесных чувств твоих

Не мог - увы! - умилостивить их –

Он служит им укорою безмолвной.

Амалия. Прошли годы. И вот мы снова встретились. Тяжело больной Тютчев приезжает в Карлсбад лечиться. Ему уже 67 лет, мне... И я уже не молода. Но что-то вновь нас связало, что-то вспыхнуло.

Старый Тютчев (встает и идет к Амалии). Будь благословенна, Амалия Крюденер-Адлерберг, что пробудила былой огонь в сердце старого поэта...

Звучит музыка.

Девушка в белом выходит со свечой, ставит ее на пианино.

И над миром разлилось...

Звучит романс «Я встретил Вас...», лучше, если этот романс будет исполняться учеником.

Старый Тютчев. Обо мне скажут: он мог искренне и глубоко любить. И они будут правы. Я женился, по мнению света, рано, мне было 23 года. Но это была страстная любовь.

Выходит Эмилия Элеонора Петерсон.

Эмилия Элеонора Петерсон. Графиня Ботмер, Эмилия Элеонора Петерсон, вдова бывшего министра при одном из второстепенных германских дворов, имела 4 сыновей.

Тютчев. Благодаря умению милой, грациозной моей жены, скромная квартира Тютчевых в Мюнхене превратилась вскоре в один из самых посещаемых салонов в городе.

Появляется Гейне, целует руку Элеоноре.

Гейне. Где Федор Иванович, где Тютчев, он обещал показать свои переводы моих стихов.

Элеонора. Он пишет. Сегодня Федор Иванович познакомит всех нас с новыми стихами. Да вот и он.

Появляется Тютчев (средних лет).

Тютчев. А гер Гейне! Я хочу вам прочитать кое-что. Садитесь. Не будьте предвзяты.

Гейне. Ну, что вы! Ваш французский безукоризнен!

Тютчев читает.

С ЧУЖОЙ СТОРОНЫ

На севере мрачном, на дикой скале

Кедр одинокий под снегом белеет,

И сладко заснул он в инистой мгле,

И сон его вьюга лелеет.

Про юную пальму все снится ему,

Что в дальних пределах Востока,

Под пламенным небом, на знойном холму

Стоит и цветет, одиноко...

Гейне (говорит по-немецки). Fin Fichtenbaum steht einsam... Я думаю, гер Тютчев, Вы и на русском сумете передать метрическое своеобразие подлинника. А теперь угостите меня русским чаем, уважаемая хозяйка.

Элеонора. С удовольствием.

Оба уходят.

Звучит музыка. На фоне музыки старый Тютчев медленно идет к центру сцены и печально рассказывает.

В конце октября 1837 года я приезжаю в столицу Сардинского королевства Турин в качестве русского дипломата. Город показался мне захолустным. Вскоре быстро надоедает и местное общество, и малочисленный штат посольства, и городские достопримечательности. Я ждал прибытия жены и дочерей, по которым уже сильно тосковал. И вдруг я получаю весть о гибели у берегов Пруссии парохода «Николай I», на котором, по предположению, следовало мое семейство.

Уходит в глубь сцены, где садится в кресло, закрыв лицо руками и опустив голову.

На сцене появляется И. С. Тургенев.

И. С. Тургенев. Мне было 18 лет, когда я был свидетелем кораблекрушения. Была одна госпожа Т., очень хорошенькая и миленькая, но связанная своими детьми и их нянюшками.

Элеонора. Боже, это было ужасное зрелище. Все покинули нас на берегу. Я стояла босая, с едва прикрытыми плечами. Девочки плакали, гувернантки кричали. И тут подошел молодой человек, представился. Некий дворянин, он, как и мой муж, русский, Тургенев. Он был со мной любезен.

Тургенев. Я предложил ей сюртук и свои сапоги. Она с благодарностью приняла мои вещи. Этот сюртук я сохранил до сих пор.

Старый Тютчев. Можно сказать по всей справедливости, что дети мои дважды были обязаны жизнью своей матери. Однако волнения последних месяцев, а главное, простуда, нервное потрясение, способствовали ухудшению здоровья этой мужественной женщины. Она умерла в тяжелых страданиях.

Звучит музыка.

Выходит девушка в белом, ставит свечу.

Находясь у гроба, Тютчев поседел за одну ночь. Горю и отчаянью его не было предела. Даже 10 лет спустя, в одну из наиболее грустных минут, у него вырывается выстраданное поэтическое признание:

Еще томлюсь тоской желаний,

Еще стремлюсь к тебе душой –

И в сумраке воспоминаний

Еще ловлю я образ твой...

Твой милый образ, незабвенный,

Он предо мной везде, всегда,

Непостижимый, неизменный,

Как ночью на небе звезда...

Старый Тютчев. Многие меня не понимали, как страстная любовь к первой жене, Элеоноре, непостижимым образом уживалась с увлечением другой женщиной. И имя этой второй любви стало известно много лет спустя...

Тютчев (в зрелые годы).

Так здесь-то суждено нам было

Сказать последнее прости...

Прости всему, чем сердце жило,

Что, жизнь твою убив, ее испепелило

В твоей измученной груди!

Прости... чрез много, много лет

Ты будешь помнить с содроганьем

Сей край, сей брег с его полуденным сияньем,

Где вечный блеск и долгий цвет,

Где поздних, бледных роз дыханьем

Декабрьский воздух разогрет.

Выходит Эрпестина.

Эрнестина. Эрнестина, урожденная баронесса Пфеффель, стала женой Тютчева на долгие годы, пережила его и его последнюю любовь. Простила ему все. Она увенчала свое служение Тютчеву подвигом, выучив русский язык, чтобы читать его стихи. Однажды поздним вечером, в уютном кабинете, озаряемом теплом, исходящим от жарко натопленного камина, среди разложенных на бюро автографов мне попался листок.

Звучит музыка, и Эрнестина, перебирая бумаги на столе, начинает читать стихотворение. «Она сидела на полу...».

Эрнестина. Я вздрогнула, прочитав посвященные мне строки. Мне показалось, что вот там, у меня за спиной, стоит он, мой «Любимчик», мой «Федор», поблескивает стеклами пенсне и что-то собирается сказать.

Старый Тютчев. Я написал стихи с пометкой «Для Вас» и положил их в один из твоих гербариев. В них - покаяние перед тобой.

Музыка. Эрнестина встает из-за стола, в руках она держит сухие листья. Она читает стихи и роняет листья.

Не знаю я, коснется ль благодать

Моей души болезненно-греховной,

Удастся ль ей воскреснуть и восстать,

Пройдет ли обморок духовный?

Но если бы душа могла

Здесь, на земле, найти успокоенье,

Мне благодатью ты б была –

Ты, ты, мое земное провиденье!..

Эрнестина. Я была потрясена этим приветом, как бы загробным.

Старый Тютчев. «Блаженно-роковым» считал для себя я день, когда встретил свою последнюю любовь.

Снова появляется девушка в белом со свечой, ставит ее и читает стихотворение «Последняя любовь». Уходит.

На сцену выбегают две девушки в гимназических платьицах. Это дочери Тютчева.

Дочки Тютчева (рассказывают, перебивая друг друга). Однажды папа пришел проведать нас в Смольный институт. Мы заметили его необычайное волнение.

Тютчев. Вдруг промелькнуло чудесное, смуглое, с огромными яркими очами существо.

Дочки с Е. Денисьевой. Это Леля Денисьева, инспектрисина племянница. Отец у нее майор, отличился под Фридляндом. А Леля тут на особом положении, не как все воспитанницы! (восторженно) - Ее уже вывозят в свет!

Звучит вальс. Тютчев средних лет танцует с Денисьевой.

Денисьева. Я действительно кружилась и блистала в свете под снисходительным взглядом тетки, которая очень любила меня и теряла свою обычную жесткую проницательность возле племянницы. Но эта веселость, отвага, живость, бесшабашность, переходившая порой в милую дерзость, - все было сложено к ногам стареющего баловня гостиных, как только я ощутила в нем истинное чувство. Да, чувство было настоящим и возникло почти с первого взгляда, это было похоже на предопределение.

Денисьева уходит.

Тютчев-старик. Удивительный, роковой смысл приобрели в отношениях наших мои стихи. Сама воплощенная поэзия, она не любила стихов, даже моих, но, навеянные ею, они были необходимы ей, как воздух, словно в них она находила искупление своей грешной жизни, ведь общество выбросило ее вон.

Появляется девушка в белом, в руках томик Тютчева.

Она верила, что стихи заменят аналой, дадут ей право глядеть в глаза всему свету — и своим прежним подругам, и своим бывшим наставницам, и отцу, который отрекся от нее, и ее детям, когда они подрастут и поймут ее, и самому господу Богу, потому что в стихах было это оправдание.

Денисьева.

Как ни бесилося злоречье,

Как ни трудилося над ней,

Но этих глаз чистосердечье –

Оно всех демонов сильней.

Все в ней так искренно и мило,

Так все движенья хороши;

Ничто лазури не смутило

Ее безоблачной души.

К ней и пылинка не пристала

От глупых сплетней, злых речей;

И даже клевета не смяла

Воздушный шелк ее кудрей.

Уходит.

Тютчев-старик. Наша мучительная любовь длилась 14 лет. Безумная и прекрасная, Елена сошла в могилу, заболев чахоткой. Тяжелы были последние минуты умирающей.

Звучит «Метель» Свиридова. Девушка в белом читает «Весь день она лежала в забытьи».

Тютчев-старик. Все кончено.... Все во мне убито. Пустота, страшная пустота. Мучает бессонница.

Читает «Вот бреду я вдоль большой дороги...».

Не буду скрывать. Не любя, я не мог создавать поэзию. Любовь, мучительные переживания - это мой поэтический климат. Однажды глубоко заглянув в собственную душу, я проговорился о поэтической корысти, которая, несомненно, вторгается в чувство.

Выходит Тютчев средних лет и читает стихотворение «Не верь, не верь поэту, дева!».

Старый Тютчев. И вот передо мною вся моя жизнь. С радостями и печалями любви, с ее встречами и расставаниями. Милые мои, как я вас любил, как дороги вы мне. Будьте благословенны!

Как ни тяжел последний час –

Та непонятная для нас

Истома смертного страданья,

Но для души еще страшней

Следить, как вымирают в ней

Все лучшие воспоминанья...

Девушка в белом. Я читаю Тютчева. Чем дорог мне он? Может быть, тем, что дарит ощущения беспредельности мира, чувства. Я читаю Тютчева.

По очереди выходят женщины Тютчева и Тютчевы.

Амалия.

В часы, когда бывает

Так тяжко на груди,

И сердце изнывает,

И тьма лишь впереди;

Без сил и без движенья,

Мы так удручены,

Что даже утешенья,

Друзья, нам не смешны,-

Элеонора.

Вдруг солнца луч приветный

Войдет украдкой к нам

И брызнет огнецветной

Струею по стенам

И с тверди благовонный

В окно на нас пахнет...

Эрнестина.

Уроков и советов

Они нам не несут

И от судьбы наветов

Они нас не спасут.

Но силу их мы чуем,

Их слышим благодать,

И меньше мы тоскуем,

И легче нам дышать.

Елена Денисьева.

Так мило-благодатна,

Воздушна и светла,

Душе моей стократно

Любовь твоя была.

Каждая из девушек берет по свече, когда дочитывает свой отрывок.

Юный Тютчев.

Молчи, скрывайся и таи

И чувства и мечты свои –

Пускай в душевной глубине

Встают и заходят оне

Безмолвно, как звезды в ночи, -

Любуйся ими и молчи.

Тютчев средних лет.

Как сердцу высказать себя?

Другому как понять тебя?

Поймет ли он, чем ты живешь?

Мысль изреченная есть ложь.

Взрывая, возмутишь ключи, -

Питайся ими - и молчи.

Тютчев-старик.

Лишь жить в себе самом умей –

Есть целый мир в душе твоей

Таинственно-волшебных дум;

Их оглушит наружный шум,

Дневные разгонят лучи, -

Внимай их пенью - и молчи...

Рекомендуем посмотреть:

Урок литературы «Петербург Достоевского по роману «Преступление и наказание»», 10 класс

Урок литературы, 10 класс. Сочинение по драме «Гроза». Конспект

Урок литературы, 10 класс. Наташа Ростова

Урок литературы, 10 класс. Двойники Раскольникова

Урок литературы, 10 класс. Творчество Достоевского