Образы православных мучеников в литературе начала 21 века

В современной литературе актуальны традиции православных текстов, в которых присутствует мотив духовных исканий, мотив второго пришествия Христа, мотив страдания за веру и другие мотивы и образы.
Эти особенности можно наблюдать, обратившись к новелле Н.Ф. Иванова «Золотистый золотой».

Сюжет основан на реальных событиях, происходящих в годы Чеченской войны. 23 мая 1996г. в селении Бамут в Чечне принял мученическую смерть за Христа русский солдат Евгений Родионов. Он попал в плен к чеченцам. 3 месяца его истязали, пытались сломить дух русского воина и переманить его на свою сторону и в свою веру. Требовали, чтобы он снял крестик, который надела на него мама. Когда он отказался это сделать, сняли крест вместе с головой – казнили, отрубив голову.

День смерти его был в день его рождения, когда ему исполнилось 19 лет. Его мать, Любовь Васильевна Родионова, чтобы похоронить по-христиански сына, прошла путь лишений и опасности, не раз находилась на волоске от смерти.
В 1999 году мученик Евгений был причислен к лику святых.

Н.Ф. Иванов, замечательный писатель, председатель Правления писателей России, создал новеллу, которая по форме напоминает стихотворение в прозе. Сам автор определил жанр как песнь – воспевание подвига Евгения и его матери.

В новелле у героев нет имен, что говорит о высокой степени обобщения. Главный герой – русский солдат, пострадавший за православную веру. Один из боевиков отвечает матери, разыскивающей сына: «Зря отказался – через голову и не стали снимать, делов-то - отрубили голову мечом, и тот сам упал на траву. Маленький такой нательный крестик на шелковой нитке, мгновенно пропитавшейся кровью. Гордого из себя строил … А то бы жил. Подумаешь, без креста... Дурак…»

Но крестик для героя- это символ веры. Подчиниться врагу означало бы изменить Христу, православию, оказаться предателем, в конечном счете, - предать свой народ, Родину. Российский солдат не сделал этого. Проявив мужество, стойкость, совершает духовный подвиг.

Автор создает обобщенный образ матери, восходящий к Богоматери. На своем трудном пути мать обращается с молитвой к Богу: ««Господи, помоги. Дай мне силы дойти и отыскать. На коленях бы стояла – да идти надо. Помоги, Господи. Потом забери все, что пожелаешь: жизнь мою забери, душу, разум – но сейчас помоги…».
И Господь дает ей эту возможность: она проходит путь, который никому еще не удавалось пройти: «Живучая. Но здесь еще никто не проходил, - ждали боевики, не спуская глаз с русской женщины и боясь пропустить момент, когда вздыбится под ее ногами земля, когда закончатся ее земные муки.

Не заканчивались. То ли небеса, оправдываясь за страшную кару, выбранную для ее сына, отводили гранатные растяжки, то ли ангелы прилетели от него, от Женьки, и подстилали свои крыла под растрескавшиеся, с запеченной кровью ноги, не давая им надавить сильнее обычного на минные взрыватели. Но она шла и шла туда, где мог быть ее сын, уходила прочь от главаря с зеленой лентой, исписанной арабской вязью. И когда уже скрывалась с глаз, исчезала среди травы, один из боевиков поднял снайперскую винтовку, поймал в прицел сгобленную спину: прошла она – проведет других. Не взлетела – так упадет…

Но что-то дрогнуло в бородаче, грубо отбил он в сторону оружие и зашагал прочь, в ущелье, в норы, в темень…» Так свет правды, человечности побеждает тьму нелюдей, их жестокость. Ангелы на небесах побеждают антихристов из преисподней.

«А еще через два дня к боевому охранению пехотного полка вышла с зажатым в руке крестиком на шелковой нити седая старушка. И не понять было с первого взгляда, русская ли, чеченка?
- Стой, кто идет? – спросил, соблюдая устав, часовой.
- Мать.
- Здесь война, мать. Уходи.
- Мне некуда уходить. Сынок мой здесь.

Подняла руки – без ногтей, скрюченные от застывшей боли и порванных сухожилий. Показала ими в сторону далекого горного склона – там он. В каменной яме, которую вырыла собственными руками, ногтями, оставленными там же, среди каменной крошки. Сколько перед этим пролежала без памяти, когда отыскала в волчьей яме родную рыжую головушку, из-за которой дразнили ее Женьку ласково «Золотистый-золотой» - не знает. Сколько потом еще пролежала рядом с найденным обезглавленным телом ее мальчика – не ведает тоже. Но очнувшись, поглядев в чужое безжизненное небо, оглядев стоявших вокруг нее в замешательстве боевиков, усмехнулась им и порадовалась вдруг страшному: не дала лежать сыночку разбросанному по разным уголкам ущелья…

…И выслушав ее тихий стон, тоже седой, ни разу за войну не выспавшийся подполковник дал команду выстроить под палящим солнцем полк. Весь, до последнего солдата. С Боевым знаменем…»

Героический пафос новеллы достигается и лирическим строем произведения, и высокой степенью обобщения, и использованием текста молитвы, изобратительно-выразительными средствами языка. Заголовок «Золотистый золотой» представляет собой оценочную метафору, выражающую авторское отношение к героям.

Это произведение нельзя отнести к жанру житийной литературы. Но здесь явно присутствует мотив страдания за веру и прославление подвига во имя веры.
Наталья Терехина, Старицкий колледж

Рекомендуем посмотреть:

Образ родного дома в лирике Тряпкина Подлинная история Анны Карениной. Тайны романа Жанровое своеобразие цикла стихотворений Тряпкина «Журавлиная цепочка лет» Православные мотивы в рассказе Буйды «Казанский вокзал»